Орамен, сидевший в тени на трибуне, под знаменами, о последнем обстоятельстве узнал вместе со всем двором за час до этого, а потому не выглядел удивленным. Поначалу он пришел в ярость от того, что ему просто сообщили об этом, а не проконсультировались, даже не спросили, — но это быстро прошло. Вскоре он стал думать, а не пойдет ли отъезд из Пурла ему на пользу. И все же, так поступить с ним...

— Вы можете отказаться, ваше высочество, — заметил Фантиль.

Орамен отвернулся от лежащего перед ним города.

— Теоретически, наверное, могу, — сказал он.

— Ванна готова, ваше высочество! Ой, здравствуйте, господин секретарь двора, ваше превосходительство! — проговорил Негюст, войдя в комнату.

— Спасибо, Негюст, — сказал Орамен.

Слуга вышел, подмигнув ему.

Фантиль кивнул на документ в руке принца.

— Это решение, принятое за вас, ваше высочество?

— Я уже решил, что, скорее всего, поеду. — Орамен улыбнулся. — Меня захватывает одна только мысль о Хьенг-жаре. — Он рассмеялся. — Здорово будет контролировать такую мощь, во всех смыслах!

На Фантиля это не произвело впечатления.

— Можно говорить откровенно, ваше высочество?

— Да, конечно.

— Тил Лоэсп беспокоится, что, если он оставит вас здесь, пока сам разбирается с Расселем, это укрепит ваши позиции среди аристократии, народа и даже парламентариев. Убрав вас в далекую область, пусть и набитую прекрасными видами, он отправляет вас в ссылку — так подумают люди. Вы можете отказаться, ваше высочество. Это ваше право. Есть веские доводу в пользу того, что ваше место здесь, среди людей, которые будут любить вас тем больше, чем ближе будут узнавать. Я слышал кое-что о вашем тамошнем окружении. Например, генерал Фойз, всемерно преданный тилу Лоэспу. Как и все они — то есть все, кто будет там. Они преданы ему, а не сарлам, не памяти вашего отца, не вам.

Орамен испытал облегчение. Он ожидал упреков или чего-нибудь столь же неприятного.

— Это и есть ваш откровенный разговор, дорогой Фантиль? — сказал он, улыбаясь.

— Так мне видится происходящее, ваше высочество.

— Что ж, тил Лоэсп пока может определять меня туда, куда считает нужным. Я подчинюсь. Пусть он хозяйничает. Эти люди, о которых вы говорите, возможно, считают, что их долг — быть верными ему, но лишь до тех пор, пока он сам остается верным. А он остается, без всякого сомнения. Так что никакого вреда я не вижу. А когда я стану королем — даже при всех этих разговорах о Новом веке и парламентском контроле, — придет мое время хозяйничать.

— Этот господин может привыкнуть поступать по-своему. И захочет делать это как можно дольше.

— Пускай, но, когда я стану королем, его возможности сократятся. Вы так не думаете?

Фантиль нахмурился.

— Конечно, мне тоже хочется так думать. Но вот другой вопрос, могу ли я с чистой совестью смотреть на происходящее подобным образом? — Он кивнул, показывая на бумажку в руке Орамена. — Думаю, он вынуждает вас плясать под свою дудку, ваше высочество. Ему может это понравиться — если уже не понравилось.

Орамен глубоко вздохнул. Воздух здесь был хороший и свежий, не то что в сердце города. Но приятно проводить время, увы, можно было только там. Он выдохнул изо всех сил.

— Ладно, пусть тил Лоэсп наслаждается своим триумфом. Он продолжил дело моего отца так, как желал бы тот. А я буду выглядеть дурно воспитанным мальчишкой — в глазах вашего драгоценного народа, — если устрою истерику, когда многие считают меня совсем желторотым. — Он ободряюще улыбнулся, увидев беспокойство на лице Фантиля. — Пока тил Лоэсп в силе, я подчинюсь. Если я этого не сделаю, то, возможно, набью себе шишек. Но когда почувствую, что у меня хватает сил, то поплыву против течения. — Он помахал письмом, которое вручил секретарь. — Я поеду, Фантиль. Думаю, у меня нет выбора. Но я благодарю вас за помощь и совет. — Принц вернул ему письмо. — А теперь, старина, мне пора принимать ванну.

— Проснитесь, принц, — сказал Фантиль, на мгновение — вот скандал! — преграждая путь принцу-регенту. — Я не знаю, какое именно зло причинили нам после смерти короля, ваше высочество, но над всем происходящим витает сомнительный дух. Всем нам стоит принять меры предосторожности, чтобы не пропитаться этими парами — они могут быть ядовитыми.

Фантиль подождал еще мгновение, словно желая удостовериться, что его слова дошли до принца, потом отвесил короткий поклон и, не поднимая головы, отошел в сторону.

Орамен не знал, что сказать, и не хотел после такой вспышки еще больше смутить Фантиля, а потому молча прошел мимо него в ванную.

Неделю спустя он отправился на Хьенг-жар.

Закрутившись в предотъездной суматохе, он не видел Фантиля вплоть до своего отбытия. Утром в день отъезда он узнал, что его личная охрана будет состоять из двух доблестных рыцарей, и вскоре получил записку от Фантиля с просьбой о встрече. Но времени на нее уже не было.

Джерл Батра принял сигнал во время перерыва в мирных переговорах. Торг оказался трудным. Сам он, конечно, в переговорах не участвовал (страшно было подумать, как отнесутся аборигены к помеси говорящего куста и растягивающегося забора), но наблюдал за их ходом, а другие члены миссии старались направить дискуссию в нужное русло. В общем-то, аборигены сами должны были проделать эту работу, но ненавязчивое подталкивание в верном направлении шло на пользу.