«Собачья кость» была меньше «Мемфиса», но в пять раз превосходила его по массе. Камень медленно кувыркался, двигаясь вокруг центрального светила, совершая оборот по орбите примерно за пятьдесят тысяч лет.

Люди спустились в грузовой отсек, разложили увеличенные чертежи Билла, выбрали тросы и начали их соединять. Когда работа была в самом разгаре, на связь вышел Могамбо, желавший переговорить непосредственно с ней. По очень важному вопросу. Она одна?

Хатч удалилась в рабочий отсек.

— Я с восхищением услышал, что ты придумала способ спасти вашего человека, — начал Могамбо. — Прелестно. И очень оригинально .

— Благодарю вас.

— Мне следовало самому додуматься до такого, — произнес он.

Уверена, что додумались бы, профессор .

— Чем я могу помочь, сэр?

— Я хочу отправиться на борт этого чинди .

— Уверена, что со временем это тоже будет возможно.

— Нет, я не это имею в виду, Хатч .

— Не очень хорошая мысль, профессор.

— Хатч, я уже перебираюсь на «Маккарвер». Договорился с капитаном Бронштейном. Когда снимешь своего человека, высади на борт меня и небольшую группу моих людей .

— Но профессор…

— Только не говори, что это опасно и ты не можешь этого сделать. Чинди уже лег на курс и теперь движется с постоянной скоростью, которую будет поддерживать в течение двух следующих столетий. И по-прежнему будет идти на крейсерской скорости, когда я уйду в отставку. И когда ты уйдешь в отставку. Даже твои внуки смогут отправиться сюда и навестить его. Так что нет никаких причин отказывать мне.

— А почему вы просите меня? Ведь я буду на борту «Маккарвера» только пассажиром.

— Капитан Бронштейн отказывается сделать это. Говорит, у него нет на это права. Толкует о каких-то правилах безопасности .

— И вы думаете, я смогу разубедить его?

— Я знаю, что сможешь. Ты понимаешь всю важность этой экспедиции, и у тебя инструкции Академии помогать мне всеми возможными способами. Это необходимо, Хатч. Пожалуйста, поговори со своим коллегой-капитаном и объясни ему, что нам необходимо высадиться там . — Могамбо посмотрел на нее. С отчаянием. — Пожалуйста, Хатч. Ведь у тебя есть указания помогать. И сейчас мне необходима твоя помощь .

— Но время моего пребывания там очень ограничено. И когда я скажу вам: «Возвращайтесь», вы должны будете вернуться. Договорились?

— Да, разумеется, — поспешно согласился он.

Где-то я уже видела этот спектакль .

— И никто не будет нести ответственности за несчастный случай?

— Нет. Уверяю тебя, из-за меня не возникнет никаких проблем .

— Мне необходимо получить все это в письменном изложении.

— Тор .

Хатч заговорила с ним прямо из пустоты. Голос звучал очень странно, но принадлежал ей.

— Тор, не знаю, слышишь ли ты меня. Я хочу, чтобы ты знал: мы не отказались от своих планов .

Не отказались? С чего бы это им отказываться? Чинди дрейфовал — если, разумеется, вообще дрейфовал, — тихо. Он казался неподвижным, «прикованным» к застывшему «заднику», на котором сверкали неподвижные звезды. Даже ребенок сумел бы пролететь рядом и забрать Тора. Что же происходит?

— Хатч, — прошептал он в микрофон, как будто кто-то мог подслушать его, — где ты? Где ты была?

И голос вновь появился:

— Положение скверное .

У них проблема с «Мемфисом». То, чего Тор все время опасался, правда. Он звал Хатч, умоляя ответить, объяснить, в чем дело.

— Чинди так и не прыгнул.

Он это знал. Ну и что?

— … Ниже скорости света… — Голос Хатч доносился откуда-то издалека. Прием был не очень хорошим.

— Хатч. Где ты, черт возьми?

— … Движется слишком быстро …

А затем все пропало. Не стало даже характерного шума в эфире.

Большую часть времени Тор провел на наружной поверхности корпуса. Полет длился почти целую неделю, но он так и не смог понять, почему его оставили здесь? Ведь даже если «Мемфис» и получил механические повреждения, то поблизости был еще и «Лонгворт». Так где же они все?

Что бы там ни случилось, по интонации Хатч Тор понял — и понял с ужасающей ясностью, — ему не выжить. И времени у него остается не больше одного дня. Если уж в голосе Хатч звучит нечто такое, значит, дело действительно безнадежное.