Бронштейн налил кофе, и теперь они сидели, обсуждая и отслеживая приращение скорости, не забывая поглядывать на часы. Временами Хатч связывалась с Тором и с «Мемфисом» — с Аликс и Ником. И, разумеется, с Биллом.

Они набрали уже 0,005 c. Половину процента от скорости света. Намеченная же скорость составляла 0,26 c.

— Я поверю в это, только когда увижу, — сказал Бронштейн.

Юркевич доложил, что на «Лонгворте» все в порядке.

— Правда, топлива сожгли больше, чем я предполагал. Но мы уже кое-что подрегулировали .

Позже, в виртуальной реальности, рядом с ней возник Клеймор.

— Хатч, я собираюсь сделать передачу с твоим участием. Но сначала я хотел бы узнать кое-что о твоей жизни. Это не ты оказалась в прошлом году на Обреченной? Когда спасали Грегори Макаллистера?

Дело обстояло не совсем так, но уточнения его не интересовали. Он расспрашивал Хатч, где она росла, как стала пилотом. Почему она стала пилотом, есть ли у нее дети и чем она занимается в свободное время. И что связывает ее с тем малым, который застрял в ржавой инопланетной посудине? С этим, как его там… Тором?

— Он просто пассажир, — ответила Хатч.

— Просто пассажир? — Клеймор смотрел подозрительно и разочарованно. — Ничего личного?

— Он пассажир . Ведь я в ответе за всех своих пассажиров.

Хатч отвечала на его вопросы сколько могла и наконец попросила извинить ее:

— Мне нужно переговорить с ним по эфиру.

— С кем?

— С Тором.

Клеймор явно удивился.

— У тебя есть с ним связь? Как же я не догадался… Ну, неважно. А я могу поговорить с ним?

— Он не сможет вам ответить.

— Почему?

— Он очень далеко отсюда. Передатчик на чинди недостаточно мощный, чтобы работать на таких расстояниях.

— А откуда тогда известно, что этот малый слушает? И откуда нам знать, что он еще жив?

— Мы знаем, что несколько часов назад он был в порядке.

— Как же вы узнали это?

Она показала ему изображение. Тор стоял на самом верху гребня, подняв вверх руки. И махал. Люк был открыт.

— Великолепно. Вот это и есть внешняя поверхность чинди ? Да, разумеется, это так… — Клеймор замялся, — … так эффектно. Отличный материал .

Бронштейн взглянул в ее сторону.

— Проходим 0,008 c, — сообщил он.

— Восемь тысячных от скорости света? Разве это так существенно, Хатч?

— Это чуть меньше одного процента. Но мне никогда еще не доводилось летать так быстро.

— Хатч, — сказал Билл, — у нас перегревается двигатель номер два . До «прыжка» все еще оставалось около пятидесяти минут.

— Я знаю, — отозвалась Хатч. — Мы наблюдали это еще на борту.

При такой длительной работе двигателя некоторое повышение температуры было неизбежно. Менее чем через шесть минут та же картина сложилась и на «Лонгворте». Но при этом на кораблях существовала целая система мер, которые можно было принять. Можно было модифицировать хладагент, или адаптировать топливную смесь, или пригасить некоторые процедуры. При необходимости двигатель можно даже выключить на несколько минут, но именно сейчас нельзя было прерывать его работу.

Хатч посовещалась с Биллом и предложила ряд изменений. Температура стабилизировалась.

На связь несколько раз выходил Могамбо — скорее всего, чтобы лишний раз успокоить себя. Все ли идет по расписанию? Держат ли режим двигатели? Есть ли вообще хоть какие-то доказательства присутствия на чинди живых существ? Насколько далеко и глубоко им удалось проникнуть в пространство корабля? Видели ли они хоть какой-нибудь признак наличия там чисто служебных мест или помещений?

К ним на мостик поднялся Антонио Сильвестри, который перешел на борт вместе с Могамбо.

— Вы так и не припомнили меня, верно? — спросил он.

Низкорослый, не выше Хатч. Оливковая кожа, черные волосы, темные глаза. Достаточно красивый, с почти женственными чертами.

Она где-то видела его, но, увы, не могла вспомнить.

— Зовите меня Тони, — обезоруживающе сказал он. — Однажды, несколько лет назад, вы перевозили меня со станции на Пиннакл. — Сильвестри говорил по-английски с легким итальянским акцентом. — Рейс был короткий, двухдневный, и я, в общем-то, не ожидал, что вы меня запомните. Но я запомнил вас . — Его глаза вспыхнули. — Я понимаю, как вы переживаете за своего пассажира, мистера Кирби. Он ведь художник, да? — Хатч кивнула. — Когда я узнал… я пересмотрел его работы. — Сильвестри улыбнулся. — Этого человек стоит спасти. И если я могу чем-то помочь, пожалуйста, без колебаний обращайтесь ко мне.