С Максова участка донеслось хихиканье — и оно очень, очень сильно походило на Валькино. Не может быть! Что моей подруге делать здесь, на чужом участке, в такое время?! И не она ли сама час назад сообщила, что наказана и не может выходить из дому?! Я прислушалась.

— В глазик! Теперь во второй! А теперь еще в носик! И в щечку! Ну, давай! — сказала Валентина.

Голос был ее. Блин, бред какой-то!.. Ничего не понимаю… Надо послушать, что они говорят…

— Надя, где ты ходишь? Мы с отцом тебя обыскались!

Мама стояла на дороге — с обеспокоенным лицом и почему-то в моей куртке. Пришлось идти домой, а выяснение того, о чем и с кем болтала Валька, отложить на неопределенный срок.

Я съела две вареные картошки, сходила во двор почистить зубы, вымыла ноги и, надев старую папину рубашку, залезла под одеяло. В голове болтались обрывки мыслей и кусочки подозрений, не желавшие складываться в цельную картину. Ладно, как сказано в одном фильме: «Не стану думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра». Сил нет… Утро вечера мудренее…

Я закрыла глаза и то ли снова представила, то ли уже увидела во сне, что Макс выскакивает из-за туалетной будки, ловит меня за руку, притягивает к себе и говорит: «Ах, это ты, Надька! Вот я тебя и поймал!» Наверное, наяву это было бы наихудшим исходом, но сейчас сама мысль о подобной концовке моих ночных приключений показалась мне не такой уж и неприятной…

Следующее утро началось для меня в первом часу дня. Хорошо поспать после тяжелого приключения необходимо, но и особенно залеживаться ни к чему. Во-первых, предстоит выяснить, что делала Валька в гостях у Самого-Глупого-Мальчишки-Сада. Во-вторых, любопытно узнать, почему Катька не пришла на свидание: она раскусила наш план или струсила? В-третьих, хотелось бы быть в курсе, что на уме у Максима и какие мысли посещают его после вчерашнего.

Лучи полуденного солнца сквозь оконное стекло падали на растаявший кусок сливочного масла, оставленный родителями. Я спасла кусок от бесславной кончины, намазав его на булку и посыпав сверху — мой фирменный рецепт! — сахаром. Облупила яичко, сгрызла огурец, запила остывшим чаем. Все, осталось причесаться — и на улицу!

Как назло одна из моих любимых резиночек, украшенных пластмассовыми ягодами клубники, куда-то запропастилась, так что вместо двух косичек пришлось ограничиться одной-единственной. Зато мне повезло в другом: не понадобилось разыскивать Катьку, с которой я собиралась поговорить первым делом. Выйдя на крыльцо, я тут же обнаружила ее за подозрительным занятием возле своего малинника. Куда смотрят родители?!

— Так-так! Едим чужие ягоды?

Катька дернулась, неловко бросила на землю только что сорванную малинку и, сделав вид, что ничего такого не было, попыталась отвлечь мое внимание.

— Глянь, какая картинка! — с этими словами Катюха протянула мне свое главное сокровище, мобильный телефон, с которым никогда не расставалась. На экране светилась девица гламурного вида. — Знаешь, сколько стоят эти шмотки?

Вспомнив наши с Валькой рейды по чужим садам, я решила простить пожирательницу ягод: будем считать, что все по справедливости, и круговорот малины в природе так же неизбежен, как и круговорот воды. Для организации доверительной атмосферы пришлось переброситься с Катюхой парой фраз о шмотках, звездах, бабках и всем том, что она любит. Когда же лицо моей собеседницы расплылось в улыбке и непринужденная беседа потекла сама собой, я как бы невзначай обронила:

— Про свидание не спросишь про мое? Совсем не интересно?

— Что еще за свидание? — буркнула Катька. По ее лицу было видно, что она прекрасно помнит наш предыдущий разговор и отнюдь не забыла про совет, дать который я просила. Кажется, делает вид, что ничуть не завидует.

— Хорошо, я тебя не послушала! Вдруг бы и правда, взяла да и дома осталась! Вот глупость бы вышла! А то… Хорошо потусили!

Катюха сглотнула.

— … Такая романтика! Ух! Все — как в книжках написано! Он, разумеется, лез целоваться, а я не давалась. Я ж гордая, знаю: на первом свидании нельзя! Он так и эдак, то справа, то слева заходит, а я ни в какую! Сама отбиваюсь, но думаю: хочется ж, хочется, блин, хоть разок! Что б такого придумать, чтоб гордой остаться? Смотрю на часы: уже полночь. И вдруг понимаю, что раз наступил другой день, то свидание, выходит, уже и не первое. Как ты считаешь, Катюха?

Катюха молчала.

— Короче… того! Это самое! Здорово, правда?

Катюха смотрела куда-то в сторону, демонстрируя, что моя потрясающая история ей полностью по барабану.

— А ты тактичная, — заметила я кстати. — Молодец. Я, дура, разболтала все, а ты, гляжу, воспитанная. Знаешь, что в чужую жизнь не лазят.

— Нужна мне твоя жизнь! — сказала Катька и демонстративно сорвала с куста малинку, тут же слопав ее. Видимо, считала, что раз имеет право на информацию о моем свидании, то в плане моего урожая ей тем более все позволено.

Я хотела сочинить еще какую-нибудь головокружительную подробность своей мнимой таинственной встречи, но не сумела. Да и был ли резон дразнить Катьку и дальше? На все мои приманки она реагировала равнодушно, совершенно игнорируя возможность похвастаться тем, что она сама буквально завалена любовными посланиями и романтическими приглашениями с вложенными засушенными цветками. Почему Катька не ответит мне что-нибудь вроде: «Подумаешь! Меня тоже вчера на свидание приглашали! Только я не пошла, потому что мама не пустила/ очень гордая/боюсь ходить по лесу/спать хотела/я люблю другого, скоро замуж выйду». Видимо, стоило сменить тактику, спросить напрямик. И я решилась: