Уже вечером того же дня все японские газеты сообщили об этом поистине сенсационном инциденте, поместили фотографии нашего самолета, одиноко стоящего на обочине взлетной полосы. Характерная для Японии деталь — через три дня после случившегося в магазинах детских игрушек шла бойкая торговля пластиковыми моделями советского МИГ-25 «С».

На следующий день газеты опубликовали фотографии Беленко. Он был запечатлен на заднем сиденье автомашины с каким-то мешком на голове и сложенными перед собой руками, вероятно, в наручниках. Встречают и так «дорогих» гостей.

В конце концов офицеру безопасности советского посольства Садовникову удалось найти Беленко в Японии, однако летчик отказался от беседы с ним. Позднее японцы организовали официальную встречу Беленко с нашим представителем. Проведена она была в очень странной обстановке. Узкая длинная комната была сплошь заставлена рядами обычных канцелярских столов, свободные места шириной по метру каждое оставались только с торцов помещения. У одной стены разместился Садовников в сплошном окружении дюжих полицейских. Через несколько минут в комнату с противоположного конца ввели Беленко, тоже в тесном кольце охранников. Он, по словам Садовникова, был то ли в состоянии тяжелого опьянения, то ли под сильным воздействием наркотических средств. Не мог внятно говорить, что-то бормотал себе под нос. Расстояние между ним и нашим представителем было не менее 20 метров. Японцы, видимо, опасались, что Садовников попытается силой вернуть предателя домой. Иначе зачем был нужен весь этот спектакль?

Передав приветы от жены и детей, Садовников просил объяснить, что с ним произошло. Но Беленко односложно повторял, что он не хочет говорить и встречаться с советским представителем. На резонные слова о том, что встреча уже состоялась, что они уже стоят друг напротив друга, летчик бубнил: «Я не хочу встречаться». После этого полицейские, подхватив Беленко под руки, вывели его из помещения, и на этом встреча закончилась.

Уже на третьи сутки Беленко не было в Японии. Японское телевидение многократно показывало «счастливое и радостное» воссоединение с Америкой. Он бодро и улыбчиво спускался по трапу самолета в Лос-Анджелесе. Его бравый вид отнюдь не напоминал то жалкое зрелище, что представлял собой летчик в Токио. Позднее удалось выяснить причину такого внезапного преображения. Американцы успели за это короткое время подобрать для Беленко двойника, он и исполнил хеппи-энд нашумевшей истории.

Для американцев и японцев, не говоря уже о советских чиновниках, раскручивались жаркие и бурные события. Была срочно создана японо-американская совместная комиссия, которой предстояло изучить причину посадки МИГа в Японии. Бойкие японские журналисты, а нужно отдать им должное, они умудрялись преодолевать всевозможные трудности и преграды полнейшей секретности этого дела, высказывали предположение, что Беленко выполнял какое-то сверхсекретное задание советского правительства. Затем зазвучала более правдоподобная версия — это обыкновенный перебежчик, искатель «роскошной» заморской жизни.

Тем временем комиссия занялась проблемами, далекими от Беленко. Американцы хотели сразу же заполучить самолет себе, благо пилот уже был в Штатах. Но этого не хотели японцы. Они великолепно понимали, что, раз самолет сел на их территории, им в конечном итоге придется разбираться с собственником дорогой машины. А если американцы так же быстро упрячут самолет, как и пилота, подальше, то не миновать осложнений. Поэтому японские официальные власти, чтобы расставить все точки над «i», с первых же дней инцидента заверяли советскую сторону в том, что они отдадут самолет.

Чтобы сохранить в тайне ход работ по разборке самолета, японо-американская комиссия приняла решение переправить самолет с гражданского аэродрома Хакодате на японскую военно-воздушную базу Хаякуре, вопреки попыткам американцев доставить его на базу американских ВВС в Читосе.

И комиссия приступила к изучению МИГа. Первая оценка была самой высокой: это современный самолет, аналогов ему нет. Потом, придравшись к какой-то чепухе, подкинули местной прессе мыслишку, что самолет-то на самом деле не такой уж грозный и совсем не передовой. И все-таки, как и следовало ожидать, правда восторжествовала. После того как американские и японские специалисты окончательно разворотили самолет, вновь его собрали, запустили двигатели и оживили технику и вооружение, они вынуждены были признать, что перед ними действительно уникальное творение русских конструкторов. Не случайно американцы оставили на его приборах

написанные от руки слова: «Русские, вы на правильном пути». Вот тогда японская пресса поведала миру, что МИГ-25 «С» сделан настоящими мастерами своего дела, что это лучшая в мире боевая машина.

Японские и американские спецы еще долго потрошили самолет, и только через два месяца он был готов к отправке в СССР.

Советские специалисты прибыли в Токио из Москвы уже через несколько дней после посадки самолета в Хакодате. В составе делегации были военные, инженеры из конструкторского бюро Микояна, сотрудники МИДа. Была создана совместная советско-японская комиссия для выработки процедуры возвращения машины. Японцы подтвердили свое намерение возвратить самолет, однако настаивали на том, что он должен быть вывезен с их территории наземным и морским транспортом, а не по воздуху.

Как мне представляется, работа комиссии часто пробуксовывала и неоправданно затягивалась из-за недостаточно решительных и умелых действий советского посольства.

Наконец работа советско-японской комиссии была завершена, и Япония заявила, что возвращает самолет. Доставка МИГа в Союз была поручена совместной советско-японской морской компании «Юниориент». Эту операцию четко организовал и быстро провел заместитель генерального директора фирмы Георгий Михайлович Чхеидзе, старый морской волк, капитан дальнего плавания с многолетним стажем. Стивидорная компания «Адзума», входящая в «Юниориент», автотранспортом вывезла части самолета в порт Хитачи, а затем советскими судами останки некогда могучего истребителя были доставлены во Владивосток.