А Ольге Валерьевне подсобили в жизни оба вершителя – Господь помог встретить перспективного мужа, правительство наделило его взлетом в карьере. И превратилась посредственный преподаватель, доцент кафедры английской филологии, в состоятельную гранд-даму. А ведь даже наличие супруга – не говоря уж о том, чтобы влиятельного, – в преподавательской среде было редчайшей редкостью.

Природа отнеслась к доценту с такой же любовью, с какой сама она – к диетическим кулинарным шедеврам. Это была Русалочка, а не женщина! Высокая грудь, тонкая талия, пышные бедра, светлые волосы в романтических локонах.

Оленька не пахала, как ее сослуживицы, на нескольких работах одновременно, по выходным не занималась репетиторством до потери сознания. Проводила свои семинары, и – домой. Хранить семейный очаг.

Вера Александровна, давно для себя решившая, что всякая зависть ниже человеческого достоинства, даже и не взглянула в сторону гастрономически продвинутой коллеги. Проводница Тристана и Изольды в массовое сознание налила себе чаю и потянулась за первым бубликом. Тем временем многие взгляды любопытных кафедрян намертво приросли к столу Русалочки.

– Сегодня, представляете, – Ольга Валерьевна, как всегда, смущенная пристальным вниманием, заговорила первой: пыталась отвлечь коллег от собственного обеда, – вхожу в наше здание, а там стоит разодетая девица без документов. Вахтер эту фифу не пропускает.

– Любопытно, – проговорила Варвара Тихоновна, разглядывая сквозь толстые линзы очков свернутые колечками креветки в царстве зеленых листов.

– Дальше еще интереснее, – Русалочка обрадовалась, приняв реплику на счет сказанного, – девица говорит: «Мне в приемный покой! Где у вас приемный покой?»

– И что? – Вера Александровна застыла с чашкой в руке и тоже обернулась на Русалочку. Уже несколько лет ее мучили подозрения о том, что под названием «институт» скрывается совершенно другое заведение.

– А вахтер отвечает, – Оленька сделала театральную паузу, – «это вам надо в главное здание. Приемный покой у нас там!»

Кафедряне как один покатились со смеху. Даже Тамара Львовна – заведующая, мудрая и строгая дама, – откинулась в порыве веселья назад и опасно покачивалась теперь на задних ножках стула.

Вера присоединилась к общей радости без особого энтузиазма: в последнее время преподаватели так часто потешались сами над собой, что это уже казалось ей дурным знаком.

– Ой, а у меня студенты сегодня, – прощебетала ассистентка Ирочка, невыгодное и вынужденное приобретение Тамары Львовны в новом учебном году, – перевели словосочетание «Roman Empire» как «Династия Романовых».

– А у меня снова классика жанра, – поддержала беседу заведующая: ей одной было ведомо, кто именно стоит за спиной ассистентки, – студентки фразу «Wonders are many, but there is nothing more wonderful than a Man» [1] из учебника Аракина перевели «Чудес много, но нет на свете ничего чудеснее, чем Мужчина»!

Кафедряне снова прыснули со смеху, хотя больше – из уважения к заведующей. Перевод был почти традиционным, и каждый поработавший на третьем курсе прекрасно его знал.

– Они не ошибаются, – задумчиво произнесла Варвара Тихоновна, оторвавшись наконец от созерцания Олиной баночки, – говорят, через полсотни лет мужчин на Земле будет в два раза меньше, чем женщин!

– Я тоже об этом слышала. А через сто тысяч лет сильный пол вымрет! – горячо поддержала Русалочка, которая своего супруга холила и лелеяла так, словно он уже был последним представителем рода мужского на Земле. – Английский профессор Брайна Сайкиса исследовал деградацию хромосомы, которая отвечает за мужское начало, и...

– И черт с ними, – небрежно отмахнулась Тамара Львовна, с молодости мучившаяся в несчастливом браке, – пусть вымрут. Проблем станет меньше.

– А детей от кого рожать?! – спохватилась юная Ирочка.

Для нее вопрос был весьма актуален: возраст подбирался к четверти века, а замужество, не говоря уж о деторождении, так и не наступало. Мириться с ситуацией, в отличие от многих умудренных жизненным опытом коллег, ассистентка, видимо, не собиралась. Несмотря на внешнюю мягкость – округлую фигуру, пухлые губки, детские черты лица – целеустремленности в Ирочке было с лихвой.

– Оставим, – примирительно разрешила Тамара Львовна, – пару особей на рассаду.

– И я, – подала голос моложавая Гульнара Салиховна, – даже знаю, кого!

– Кого? – не удержалась от вопроса Вера Александровна, уже предвидя ответ: сердце ее учащенно забилось.

– Илью Владимировича, конечно, – Гульнара хитро сощурила и без того узкие глазки, – нашего нового проректора.

– Откуда такая уверенность? – поинтересовалась Тамара Львовна с любопытством юного исследователя. Марков не казался ей центром вселенной. Как, впрочем, и ни один другой мужчина.