— Ты же знаешь, что Граки все равно не позволит оставить ее в живых. Расспросит, может быть, а потом велит посадить на кол. Или в лучшем случае повесить. — Фокдан снова покосился на молча наблюдающего за этой сценой Вила и добавил со вздохом: — Если только он сам еще жив. Наших сегодня полегло много. Слишком много.

Гейвен оставил в покое ногу девушки и выпрямился. Одного внимательного взгляда на бывшее поле брани хватило, чтобы признать правоту Фокдана. В воротах лежала гора трупов: рыжие шевелюры вперемешку с блестящими на солнце шлемами. Только что небрежно сбрасывавшие со стен тела врагов вабоны теперь бережно поднимали павших на рантах собратьев и медленно сносили их по ступеням вниз, туда, где расхаживал Шиган, с нарочитой деловитостью указывая, что делать с ними дальше. Погибших воинов укладывали в ряд вдоль стены, переворачивали на живот, чтобы их сердце оказывалось ближе к земле, и шли за следующими. В ряду уже лежало восемь тел.

То же самое происходило и по другую сторону от ворот. Там руководил Дайлет, предводитель утренней смены эльгяр. Гейвен недолюбливал Дайлета за его вечно хитрый прищур и вызов чуть ли не в каждом слове, однако сейчас тот производил впечатление человека, заставившего себя собраться и отбросить всякую рисовку. Кроме того, похоже, Дайлет был серьезно ранен: левая рука висела плетью, а сам он сильно хромал. Его люди уже сняли с рант троих убитых.

— Да, победа далась нам слишком дорого, — сказал Гейвен.

Проходивший в этот момент мимо них человек без каски, но в легкой кольчуге и с длинным кинжалом за поясом, остановился, бросил недобрый взгляд на раненую и, обращаясь к Гейвену, заметил:

— Цену, о которой ты говоришь, мы вынуждены были заплатить из-за твоих лазутчиков. Почему так произошло, еще предстоит выяснить, так что ты готовься к ответу.

И с этими словами незнакомец быстрым шагом продолжил свой путь к воротам.

Гейвен и Фокдан переглянулись. Первый почувствовал неизвестно откуда подкативший к горлу страх, второй — изумление и тревогу. Стоявший по-прежнему поодаль Вил смотрел на них во все глаза.

— Кто это был? — сглотнул Гейвен. — Кажется, я где-то уже видел этого малого.

— Не удивлюсь, если тебя с ним никто пока не познакомил, — медленно, словно размышляя вслух, ответил Фокдан. — Это ведь Олак, слуга Локлана. Признаться, не думал, что у него есть право вести подобные речи. Раньше он вообще казался мне немым. Видать, что-то и в самом деле произошло. Я имею в виду — с Граки. Крыса чувствует дохлятину.

— Выходит, я и есть дохлятина?! — Голос Гейвена прозвучал не столько вызывающе, сколько жалобно. — Не хочешь же ты сказать, что все эти трупы повесят на меня, на меня одного?

— Я ничего не хочу сказать. — Фокдан смотрел вслед удалявшемуся Олаку. — Это он сказал.

— Но ведь я был вместе со всеми здесь, на заставе! В чем он хочет меня обвинить? В трусости? Да я сам сейчас прикончу эту девицу! — Он схватился за рукоять висевшего на боку меча.

— Не горячись, — остановил его Фокдан. — Похоже, у него вопрос к твоим лазутчикам, допустившим, что враг напал на нас без их предупреждения и застал врасплох. Пленница здесь пока ни при чем. И если это его собственный вопрос, кто сказал, что Локлан того же мнения?

— Нет, ты прав! — Гейвен не отпускал меч и возбужденно озирался. — Раз даже слуга настолько осмелел, что задает мне подобным тоном подобные вопросы, значит, Граки погиб в бою, и он знает, что власть теперь на стороне его молодого хозяина. — Гейвен выдержал паузу. — Если мои люди виноваты в том, что нас застали врасплох, выходит, их тоже нужно прибавить к тем, что лежат теперь вдоль стены и у ворот. Смерть — единственная причина их молчания!

Он выхватил меч и со всей силы рубанул по подпорке хижины. Удар пришелся над самой головой девушки. Подпорка треснула, но хижина устояла. Сидевшая на краю черная птица только негодующе хлопнула крыльями и снова застыла, нахохлившись.

— Смерть — единственная причина их молчания, — тихо повторил Гейвен, так тихо, будто только что мечом размахивала чужая рука, а не его. — Знаешь, Фокдан, что я думаю? Мы все расслабились. Слишком давно на заставе ничего не происходило. Никто не погибал. Мы почти не сражались. Разве что со своими страхами. А когда погиб хоть кто-нибудь из лазутчиков — я и не припомню вовсе. И вот на нас разом обрушились все напасти. Стоило этому парню явиться к нам среди ночи, как все вдруг переменилось. — Он ткнул острием меча в сторону прислушивающегося к его словам Вила. Вил отшатнулся. — Чего он здесь околачивается? Уж не он ли привел с собой весь этот сброд!

— Вообще-то, если мне не изменяет память, его привели сюда твои люди, Гейвен, — заметил Фокдан, на всякий случай делая шаг и вставая между разгоряченным соплеменником и сохранявшим внешнее спокойствие чужаком. — Посмотри на него внимательно. Ты когда-нибудь видел таких шеважа? Даже Граки в свое время сразу смекнул, что он не из них. Иначе ему бы не стоять сейчас здесь. Между прочим, обрати внимание, что он безоружен. Спрячь-ка и ты свой меч, пока никого им не поцарапал.

Уил едва держался на ногах от страха.