— А сколько стоила бы тачка камней? — не обратила внимания на последнее замечание Гверна.

— Смотря сколько в нее бы вошло. За цельный кусок дали бы больше, чем за щебень, пусть даже его и вошло бы больше.

— Ну, навскидку.

— Думаю, силфуров двадцать — тридцать.

— Нет уж, знаешь что! — возмутилась мать. — Так дело не пойдет! Если хочешь заниматься торговлей серьезно, ты обязан знать все цены на рынке и подстраивать под них свои.

— Так ведь второго такого товара на рынке пока нет, — справедливо напомнил Хейзит. — Какую цену установлю, такая и будет.

— Как бы не так! Установлю! Ишь оценщик выискался! — В пылу спора Гверна напрочь забыла о совсем недавно донимавших ее опасениях. — Ну попробуй установи цену за свои глиняные поделки выше, чем за камень. Кто их тогда купит?

— Так ведь кабы камень был, я, глядишь, и не придумал бы ничего подобного. В каменоломне его осталось шагов на десять стены такой высоты, как наши Стреляные. За ним теперь либо на другой берег Бехемы добираться надо, либо искать неизвестно где, — видя, что этот довод смутил мать, он продолжал: — Вот я и думаю, что пока мои «поделки», как ты говоришь, не с чем сравнить. К тому же я рассчитываю, что мой камень окажется легче настоящего, а это само по себе сама знаешь какая выгода.

— Хорошо. Но в любом случае двадцать или тридцать силфуров — разница приличная. Не ошибиться бы.

— Кажется, я придумал, какой способ оценки будет наиболее честным и понятным всем, — подскочил Хейзит. — Представь себе, что мои лиг’бурны будут оцениваться не поштучно или по тому, сколько их влезает, допустим, в тачку, а по весу камня.

— Поясни-ка.

— Берется камень, ему присваивается цена. Камень кладется на весы, а потом уравновешивается лиг’бурнами. Так цена камня переходит на соответствующее количество лиг’бурнов. Тем более что я собираюсь делать их все одной формы. Так что полученная в итоге цена может быть закреплена за определенным их количеством. Кстати, ма, ты разрешишь мне на первых порах воспользоваться нашей печкой?

— Ну если и завтра будет такой же наплыв гостей, как сегодня, боюсь, что да. — Она улыбнулась. — В кого ты у меня такой?

— Какой?

— Выдумщик, — Гверна перегнулась через стол и потрепала Хейзита по волосам. — Давай не засиживайся только. Перекуси — и за дело. Сейчас важнее всего получить то, что нужно, и заручиться одобрением твоего разлюбезного Ракли. А уж пока до этого дойдет, с остальным что-нибудь придумаем.

Пока он ел, то и дело переглядываясь с довольными жизнью Исли и Дитом, к нему подсела Велла.

— Ты был в замке? — поинтересовалась она, облокачиваясь на стол и подпирая кулачками подбородок, как делала всегда, когда готовилась к долгому разговору.

— Да, был, и приятеля твоего железного видел, — добавил Хейзит, упреждая вопрос. — Ты его теперь в ближайшее время не жди. Он как прознал, что можно в Пограничье отправиться, так чуть в пляс не пустился от радости. Видать, не слишком он обратно к тебе спешит.

К его удивлению, Велла сдержалась и не набросилась на него с подзатыльниками. Даже в лице почти не изменилась.

— Норлан что, один туда отправился? — только и уточнила она.

— Отчего же? — даже опешил Хейзит. — Почитай с целым войском.

— А кто там еще в этом войске из тех, кого я знаю? — не унималась девушка.

— Да никого ты не знаешь. Откуда тебе их знать! Или откуда мне знать, с кем еще их эльгяр ты знакома?

— А тот, высокий и лысый? Как ты его назвал? Фокдан?

«Ну дела, — подумал Хейзит. — Никогда не замечал, что у Веллы такая шикарная память на имена. С чего это он ей запомнился?»

— Этот тоже с ними заодно, — сказал он, только сейчас заметив на сестрином лице грусть. — А Фокдан-то чего тебе дался?

Она ничего не ответила, в сердцах стукнула кулачком по столу, встала и ушла.

Провожая взглядом ее ладную стремительную фигурку, Хейзит заметил поднятую руку Харлина: тот делал ему жесты, приглашая к себе. Подхватив тарелку с кашей и ломоть хлеба, Хейзит поспешно, хотя и с некоторой брезгливостью, пересел за стол писаря. К счастью, Харлин уже доел свой суп и теперь складывал хлебные корки в специальный мешочек, так что Хейзиту не пришлось прятать глаза и избегать смотреть на его шамкающий рот.

— Шеважа на нас скоро нападут, — ни с того ни с сего начал Харлин, хитро поглядывая на собеседника.

Произнес он эту фразу так, что сделалось непонятно, утверждает он или, наоборот, спрашивает. На всякий случай Хейзит отрицательно помотал головой.

— Пока не осмелятся.

— Осмелятся. Люди говорят, что видели, как их передовой отряд вышел из леса и долго смотрел в нашу сторону. Сбываются пророчества.

— Пророчества? — чуть не подавился кашей Хейзит. — Какие еще пророчества?