Шрифт:
Лампу на письменном столе он оставил зажженной, чтобы Леона, придя в себя, побыстрее поняла, где находится.
ГЛАВА 10
9:00 Р. М. Приветственная речь.
Хай Литвак: «Терроризм и телевидение».
– Я ожидал твоего появления, – пробурчал Боб Макконнелл.
Обед уже близился к концу, когда Флетч занял свое место за круглым столиком на шестерых, в дальнем углу зала.
Кроме Макконнелла, мужчины крупного, лет сорока, с усами и бакенбардами, за ним сидели Кристал Фаони и Фредерика Эрбатнот.
– Лишь в сказке за столиком для шестерых со мной могут сидеть только две женщины.
– Привет, Боб.
– Привет.
– Они посадили нас вместе, – наклонилась к Флетчу Фредерика Эрбатнот. – Чтобы мы познакомились поближе.
– Это точно.
Флетч измерил взглядом расстояние, отделяющее их от главного стола.
– Похоже, организаторы конгресса не относят нас к важным персонам. Если сдвинуть наш столик на несколько футов вправо и убрать стену, то мы могли бы класть грязные тарелки в посудомоечную машину, не поднимаясь со стула.
– Ты прав, – кивнул Боб.
Несколькими годами раньше Роберт Макконнелл ушел из газеты и десять месяцев проработал пресс-секретарем кандидата в президенты Соединенных Штатов.
Такой шанс выпадает раз в жизни.
Но, к сожалению, тот кандидат так и не стал президентом.
Боба взяли в газету, на прежнее место, но не с распростертыми объятьями.
Издатель, Уолтер Марч, полагал, что ошибка в суждении, ставка не на ту лошадь, несомненный минус, перевешивает плюсы приобретенного опыта. По большому счету сам Уолтер Марч никогда не ошибался.
И в тот раз его газеты поддерживали другого кандидата, который и победил.
И все эти годы ушли у Роберта Макконнелла на то, чтобы преодолеть депрессию, моральную и финансовую, обусловленную его неудачным выбором.
– Сделали тебе массаж, сибарит? – спросила Кристал.
– Ты ходил на массаж? – сразу подобрался Боб. Для него, а репортер он был хороший, имела значение каждая мелочь.
– Потом меня потянуло в сон, – ответил Флетч.
– Пожалуй, и я последую твоему примеру, – решила Кристал. – Может, удастся согнать с себя хоть толику жира.
– Кристал, дорогая, – улыбнулся Флетч. – Какая же ты зануда.
– Я?
– Ты говоришь только о своем жире.
Опоздание Флетча привело к тому, что официант одновременно поставил перед ним все блюда: фруктовый и мясной салаты, ростбиф, картофель, зеленый горошек, торт с клубничным кремом и кофе.
– Принести вам что-нибудь выпить? – спросил официант.
– Нет, благодарю, – покачал головой Флетч.
– Потому что все только и говорят о нем, – возразила Кристал.
– Это ответная реакция. Ты же постоянно переводишь разговор на собственный жир, – Флетч пожевал дольки грейпфрута и апельсина. – Плантация Хендрикса дышит историей. Вазочка для фруктового салата, и та старинная.
– Я никогда, никогда не упоминаю собственный жир, – не согласилась с ним Кристал и полезла вилкой в его мясной салат.
– Ты никогда не упоминаешь ничего иного, – Флетч подвинул поближе к себе тарелку с ростбифом. – Ты из той породы людей, которые обожают свою кошку, собаку, яхту, сад или что-то еще, а потому и говорят только об этой чертовой кошке, собаке, яхте... что еще я называл?
– Сад, – подсказала Фредди.
– О чертовом саде, – кивнул Флетч. – Занудство, занудство, занудство.
Кристал заедала салат хлебом.
– Это самозащита.
– Глупости. Тебе не от чего защищаться.
– Я жирная.
– У тебя прекрасная кожа.
– Да еще как много. Кристал потянулась к торту Флетча. Фредерика Эрбатнот посмотрела на Роберта Макконнелла.
– Это Ай-эм Флетчер. Он ладит со всеми.
– Эта глупая, навязчивая американская идея! – воскликнул Флетч. – Ну почему все должны казаться истощенными до предела?
Голос Кристал звучал глухо: она набила рот тортом.
– Кому бы об этом говорить, но только не тебе. Ты-то не жирный.
– В каждом тощем, – изрек Флетч, – сидит толстяк, жаждущий вырваться наружу.
С полным ртом, Кристал искоса глянула на Флетча, и более не смогла сдержаться. Она и Флетч начали смеяться, смеяться, смеяться. Левой рукой Кристал держалась за бок, правую, с салфеткой, поднесла ко рту.
Фредерика Эрбатнот и Роберт Макконнелл, смотрели на них, даже не улыбаясь.
Кристал протянула руку к чашке кофе. Флетч забарабанил кулаком по столу.