В баре (коктейль-холла Бобби-Джо Хендрикса), темном и прохладном, лишь несколько журналистов из Бостона запивали ленч джином с тоником.

У стойки в одиночестве сидел Уолтер Марч младший.

Флетч устроился рядом и заказал джин с мутным лимоном. Скучающий бармен не торопясь потянулся к бутылкам.

Услышав голос Флетча, Младший сразу повернулся к нему.

Налитые кровью, затуманенные глаза, опухшее лицо. На виске пульсировала жилка. Мгновение спустя Младший отвел взгляд, икнул, вновь посмотрел на Флетча.

– Уилльям Моррис Флетчер. Я вас помню.

– Ирвин Морис Флетчер.

– Совершенно верно. Когда-то вы у нас работали.

– Практически все, кто приехал сюда, когда-то работал у вас.

– Флетч. Помнится, была такая шутка. «Слово сотворило Флетча».

– Вроде бы да.

– И вообще, вас часто поминали. Вы умели повеселить публику.

Флетч расплатился с барменом.

– Вы слышали, что мой отец мертв?

– Что-то такое говорили.

– Кто-то зарезал его, – Младший резко вытянул вперед руку, словно нанес удар ножом. В тот момент глаза его наполняло безумие. – Ножницами.

– Не повезло, – посочувствовал Флетч.

– Не повезло! – фыркнул Младший. – Не повезло ему. «Марч ньюспейперз». Всему гребаному миру.

– И вам тяжело.

Последовала томительная пауза.

– Да, тяжело, – Младший мигнул. – Вы знаете, отец ненавидел вас.

– Ваш отец ненавидел всех, – не удивился Флетч.

– Я тоже ненавидел вас.

– Наверное каждый, кто ненавидит меня, имеет на это право.

– Мой божественный отец полагал, что вы – день и ночь.

Флетч отпил из бокала.

– Что это должно означать?

Младший попытался придать своей физиономии начальственное выражение.

– Знаете ли, он хотел поладить с вами. Ему нравился ваш стиль, – веки Младшего упали. – Он хотел привести вас в свою конюшню. Сделать из вас человека.

– Знай я об этим, никогда не ушел бы из журналистики.

– Вы помните, как однажды он попытался напугать вас?

– Нет.

– Он пытался.

– Не помню.

– Потому что вы не напугались. Помните ту историю с секретарем губернатора?

– Конечно.

– Он посылал вам служебные записки. Лично. С требованием оставить эту тему.

– Было такое.

– Приехал в город. Вызвал вас на ковер.

– Как я могу забыть этот незабываемый миг.

– До смерти напугал вас.

– Неужели?

– Предупредил, что уволит вас, если вы напишете эту статью.

– За пять минут трудно напу...

Голова Младшего качнулась к Флетчу.

– Вы написали эту гребаную статью! И уволились!

– Это точно.

Вновь надолго затянулась пауза. Младший дважды икнул.

– Не о губернаторе заботился отец. Не о его секретаре. Не о статье, – на этот раз, икая, Младший прикрыл рот рукой. – О вас.

– Я все понял. Едва вокруг начинается суета, до меня сразу доходит, что к чему.

– Ничего-то вы не поняли. Я извиняюсь.

– Извиняетесь?

– О, Боже, да. Извиняюсь.

– Но за что? За поднятую вокруг меня суету?

– Прежде чем отец сделал это... – вероятно, тут Младший еще раз обдумал значимость слов, которые намеревался произнести, – он предпринял все возможное, дабы избежать крайних мер.

Флетч молча потягивал джин.

– Он хотел, чтобы вы работали у него.

– Он был работодателем. Я написал статью. Уволился. Обычное дело.

– Отец ничего этого не хотел. Он предпочел бы иметь вас под рукой. И предпринял все возможное, чтобы избежать крайних мер. Или я это уже говорил?

– Нет.

– До того, как вызывать на ковер, он просеял вас через тонкое сито.

– Не понял.

– Он хотел, чтобы вы работали у него. Вы оказались крепким орешком. Не испугались.

– Он заставил меня подать заявление об уходе.

– Потому что... – Младший опять наклонился к Флетчу, – он не мог раскусить вас. И сдался, знаете ли.

– Он натравил на меня детективов?

– Ему нравились ваши манеры. Поведение в редакции. Поначалу вы обошлись ему в тысячу долларов. Простая слежка. Он не поверил тому, что ему доложили. За первой тысячей последовали еще десять. Пятнадцать.

– Я бы предпочел получить их в виде жалования.

– Он не мог поверить... На ком вы тогда были женаты?

– Я не помню.

– Он говорил: «Или все это правда, или – ложь».