И хотел ее всю! До каждой мысли, каждого вдоха, всех ее трудностей и радостей – не довольствуясь уже только физической близостью, а неистово желая полного слияния, – всю!

И не было бы ее любви такой же силы и накала, как его, не было бы Тимки и Юлькиного «Поиска», а может, и «Старушки», и того прозрачного, искрящегося, переливающегося всеми красками потрясающего дня в Праге – много чего не было бы, если б он взял ее в восемнадцать Юлькиных лет!

Адорин мгновенно принял решение! И заспешил, загорелся.

Он заберет ее. Попросит прощения, объяснит, как сможет и что сможет, – и заберет!

Себе! Заграбастает и никуда больше от себя не отпустит! Никогда! Вот прямо сейчас поедет и заберет!

Она должна его простить, понять! Ведь не может не простить? Этого не должно быть! Тогда вся жизнь летит к черту! Юлька простит! Он ей расскажет все-все: про себя, про них, про то, что он сейчас понял и открыл!

Господи, сделай так, чтобы Юлька поняла и простила!

Он быстро оделся и остановился у входной двери, поняв, что, прежде чем ехать к ней, надо сделать одно очень важное дело.

Илья поймал такси, не собираясь садиться за руль, потому что выпил. Он попросил водителя остановиться у супермаркета, купил бутылку дорогущего коньяка, хотел взять к нему закуску – лимоны, шоколад, сыр, что-нибудь еще, – но, постояв перед прилавком, передумал. Он не на посиделки едет, его вполне реально могут послать – ладно с бутылкой пришел поговорить, не получился разговор, ну что ж, а когда еще и закуску принес, это что-то не то – вроде как заранее просим пардону!

По мере приближения к месту, куда он ехал, Адорин становился все более хмурым. Нет, внутри, в себе он хранил ощущение радости, ясности (за столькие-то годы!) и восторга от принятого решения, но ему предстоял неприятный, трудный разговор. Скорее всего, первый из череды предстоящих объяснений.

Дверь открыл Игорь.

– Илья! – обрадовался он. – Вот так сюрприз!

Но, присмотревшись к нему повнимательнее, быстро спросил:

– Что-то случилось?

– Случилось, – признался Илья, – надо поговорить.

– Проходи, чего ты стоишь в дверях! – заторопился Игорь.

Тут вышла из комнаты Марина, услышав их разговор.

– Ильюша, что случилось? Тимка? Родители? – перепугалась она.

– Нет, нет, Мариночка, с ними все в порядке. Мне надо с вами поговорить.

– Проходи в комнату скорее, не пугай меня таким началом! – потребовала она.

– А пошли в кухню, – предложил Илья, – выпьем.

Он протянул Игорю бутылку.

– Илья, ты, в самом деле, говори, что случилось, не томи!

Адорин, сняв пальто и пристроив его на вешалке, прошел в кухню, взял стул, поставил на середине, сел, как на скамью подсудимых. Марина начала было суетиться, вынимая из шкафов какую-то закуску, рюмки, Илья попросил:

– Марин, сядь.

Не зная, что и думать, но заранее испугавшись, она, встревоженно глядя на него, села, прижав к груди рюмки, которые достала с полки. Игорь с Мариной сидели у стены, с разных краев стола, и смотрели на него, отчего ощущение, будто он присутствует на судебном процессе, усиливалось. Илья оперся локтями на ноги, сцепив в замок кисти рук, и с ходу заявил хриплым от переживаний голосом:

– Я люблю Юльку!

– Ну и что, мы тоже ее любим, – не сразу понял Игорь.

– Я люблю ее как женщину. Сильно. И хочу на ней жениться.

– О господи! – воскликнула Марина, бросила на стол рюмки, зазвеневшие и раскатившиеся по столешнице, и прижала ладони к губам от потрясения.

– Та-ак! – протянул Игорь. – И давно?

«Ну вот и началось! – подумал с тоской Илья. – А чего ты хотел? Ты же знал, что все так и будет!»

– Давно, – ответил он. – Сначала я любил ее как сестренку, как дочку, как маленькую девочку, а потом…

– Что потом? – допытывался Игорь.

Он открыл бутылку, не сводя с Ильи взгляда, поставил брошенные Мариной рюмки, налил всем и протянул одну Адорину.

– Я ее захотел! Очень сильно. Когда ей исполнилось шестнадцать лет. И испугался.

Игорь выпил, Адорин тоже, а Марина все смотрела на него расширившимися от потрясения глазами, не отнимая пальцев от губ. Илья кинул на нее быстрый взгляд и перевел его на Игоря.

– Испугался и запретил себе даже думать об этом, потому старался держаться от нее как можно дальше. Она росла, а я влюблялся все сильнее. И запрещал еще жестче.

– Боже мой! – сказала Марина надрывным от переживания голосом, и крупные капли слез покатились у нее по щекам. – Какие же вы идиоты!

Илья не понял – посмотрел на нее удивленно. А Марина пояснила, чуть не рыдая:

– Она ведь любила тебя все эти годы! Зачем же вы столько лет мучаете друг друга?! Страдаете так?!

– Марин, ты что, ничего не имеешь против? – не поверил Илья.

– Да какое против?! – возмутилась она. – С чего? Сначала мы с Игорем думали, это у нее девчоночье, пройдет, а потом увидели, поняли, что она тебя любит по-настоящему, сильно, и мучается, страдает ужасно!