– Заткнись! – рявкнула на нее старшая сестра. – Тебя давно пора зажарить, никчемный шматок мяса.

Вместе с Эми Флетч поднялся на третий этаж. Открыл дверь одной из комнат, заглянул в нее. Не увидел простыни, привязанной к парапету балкона.

– Вы сошли с ума? – спросила Эми. Флетч вытолкнул ее в коридор.

– Я думаю, это ваша мать.

Эми не отставала от него ни на шаг.

– Я знаю, что она чокнутая.

Следующая дверь, слева по коридору, была открыта. Флетч рысцой проскочил через комнату на балкон.

Увидел привязанную к парапету простыню.

Перегнулся через парапет.

Четырьмя футами ниже висела Амалия Редлиф, в длинном черном платье и перчатках; черная шляпка с вуалью упала с ее головы на землю.

Лицо полиловело.

Флетч предположил, что у нее сломана шея.

Тело висело кулем.

Эми заглянула вниз… как ребенок смотрит на воду с высокого моста.

– Мама…

– Мне очень жаль. – Флетч оттащил Эми от парапета.

Где-то в поместье громко взревел двигатель.

Флетч даже подумал, что взлетает очередной самолет.

– Она мертва? – Из спальни на балкон вышла старуха.

– О, бабушка. – Эми попыталась обнять старуху, но та резко отбросила руки внучки.

– Вы – миссис Хьюстон? – спросил Флетч. – Ее мать?

– Да.

Миссис Хьюстон перегибаться через парапет не стала.

– Как только смерть приходит в гости… Она же не повесилась.

– Нет, – качнул головой Флетч. – Думаю, что нет.

– Я это знаю. Амалия была такой несчастной, потому что понятия не имела, что есть любовь и ненависть, надежда и отчаяние. Ее убили. Вы собираетесь вытащить ее на балкон?

Двигатель ревел все громче.

Эми вскинула голову.

– Дункан.

– Да, – кивнула миссис Хьюстон – Дункан на своем гоночном автомобиле выгоняет чужаков из Виндомии. По крайней мере, думает, что выгоняет. Глаза у него слишком уж ярко блестят, поэтому не знаю, что он там себе представляет А чужаки думают, что это какая-то игра. Поэтому я и ушла в дом.

– Вы видели, как вешали вашу дочь? Миссис Хьюстон было закашлялась, но подавила приступ.

– Да. Ее сбросили с парапета, верно? – Маленькая старушка руками оттолкнула воздух от груди. – Вернее, скатили.

– Я тому свидетель.

– Амалия не была бойцом. Ей никогда не приходилось бороться за то, что у нее есть, хранить, оберегать. Не защищала она и свою жизнь.

– Наверное, наглоталась таблеток, – предположила Эми. – Транквилизаторов.

– В этом я с тобой полностью согласна, – кивнула миссис Хьюстон.

– Приглашу-ка я лейтенанта Корсо. – Флетч уже поворачивался к балконной двери, когда увидел на полу вилку для барбекю С запекшейся на зубцах кровью.

– Нет. – Флетч все смотрел на вилку. – Эми, я думаю, нам лучше пойти к вашим детям. Втроем.

Прогремел мощный взрыв. Рев двигателя тут же оборвался. Флетч оглянулся.

В миле от особняка в безоблачное небо поднимались клубы дыма.

Инцидент произошел посреди дороги.

Гоночный автомобиль врезался в сторожевую будку, которая на въезде делила дорогу пополам.

Средь языков пламени Флетч вроде бы разглядел осколки стекла, отброшенные к каменной стене.

Гоночный автомобиль начало затягивать черным дымом.

– О, Дункан… – выдохнула Эми. Миссис Хьюстон вздохнула:

– А ведь все могло быть так хорошо. Для всех.

– Что это за шум? – спросил Пеппи.

– Дункан, – ответил Джек.

Вернувшись к себе, Джек нашел дверь своей половины коттеджа открытой.

Пеппи сидел на его кровати с банкой пива в руке. Четыре пустые банки валялись на полу у его ног.

– Никогда не слышал такого ревущего двигателя. Только на треке. – Тренировочный трек Дункана находился на задворках Виндомии, далеко от особняка. – Неужели он вырулил на дорогу?

– Он гоняется за пикапами.

– Гоняется? – сухо переспросил Пеппи. – И что он будет делать, если кого-нибудь поймает? Поплачется в жилетку?

– Я режу сандвичи для себя и отца. Тебе сделать?

– Будет жаловаться на несправедливость жизни? Винить во всем отца?

– Сколько тебе сандвичей? – повторил Джек. – Все равно ты расположился здесь как дома.

– Какие у тебя сандвичи?

– С сыром. Больше ничего нет.

– Несколько.

– С хлебом у меня напряженка. Его здесь продают только в маленькой расфасовке.