Шрифт:
И медленно принялся обходить кругом бронзовую конную статую в полтора человеческих роста высотой, поблескивающую свежим литьем, еще, казалось, источавшую жар плавильной печи.
Точная копия маленькой бронзовой статуэтки, одобренной им модели. Ни капли помпезности, все просто и строго — конь выгнул шею, грациозно приподнял правую переднюю ногу, едва касаясь копытом земли, Делия сидит в седле спокойно, непринужденно, с безмятежным лицом глядя вдаль, одетая в точности, как в тот последний день. Сварог остановился, глядя в ее бронзовое лицо, обрамленное рассыпавшимися из-под шляпы кудрями. Тем, кто становится монументами, это, в сущности, все равно, как и тем, кто удостоен не более чем убогой безымянной могилы… Ему вдруг показалось, что с того страшного дня на Морской площади минули десятки лет, и все стало невообразимо далеким прошлым, стершимся в памяти всех, кроме него. Перед глазами у него стояла дымная полоса, протянувшаяся высоко над головами толпы, а в ушах — бряцанье расстроенного дагараса и голос Шедариса, певшего одну из любимых баллад Вольных Топоров:
— Жил да был, смеясь и плача, жил да был… Где достойно, где корячась я и в бедах, и в удачах не тужил, жил да был. На врагов и на невзгоды — положил… Как ни гнули — не согнулся, жил, как жил. Но однажды оглянулся — слишком многих пережил… Наше время, дни и годы — как текучая вода. В ясный день и в непогоду — навсегда и в никуда. Одиноко мне на этом свете, господа…Он стоял с сухими глазами, стиснув зубы, словно наяву видел высокое пламя, пожиравшее неведомые города, распространявшееся вширь и вдаль, лизавшее каменные своды исполинской пещеры, о которой он по-прежнему ничего не знал — кроме ее незавидного будущего…
— Что, — встрепенулся он, опомнившись.
— Что-то не в порядке, ваше величество, — тревожно прошептал министр двора.
— С чего вы взяли, — холодно сказал Сварог. — Все в полном порядке, мое величество довольны…
Он ненадолго призадумался, рассуждая, как наградить Гая [5] — чтобы и скупердяем не показаться, и не просыпать милостей чрезмерно: парень только начинает, негоже, чтобы занесся и почивал на лаврах. В конце концов, награждать живых гораздо проще, чем мстить за мертвых…
5
Гай Скалигер, автор вывески «Жены боцмана» и статуи Маргилены, герой романа «Летающие острова». — Прим. ред.
Не глядя на министра, прекрасно зная, что ни одно его словечко не пропадет даром, он сказал негромко:
— Мое благоволение передать устно. Гаю Скалигеру — орден Серебряной Совы и тысячу ауреев золотом. Мастерам — по сто золотых и по медали… какая там уместна для данного случая. Подмастерьям — по десятку золотых и сокращение оставшегося срока вдвое. [6] Если у кого-то есть нужды, просьбы, долги, хлопоты — помочь и решить…
— Будет исполнено, ваше величество…
6
Имеется в виду установленный законом срок, который положено пробыть в подмастерьях, прежде чем держать экзамен на звание мастера. — Прим. автора.
— Пьедестал?
— Соблаговолите пройти…
Сварог направился в дальний угол помещения — там, на высокой консоли, стояла та самая бронзовая модель, только теперь на прямоугольной каменной плитке светло-шоколадного цвета с красивыми черными прожилками.
— Мрамор из Ноллара, — прошелестел министр двора. — В полном соответствии с волей вашего величества. Вы приказали не устраивать высокого вычурного постамента… Точное подобие пьедестала. Плита уже отполирована, осталось приделать крепления и установить статую на Морской площади… У вашего величества будут замечания?
— Одно-единственное уточнение, — сказал Сварог, коснулся пальцем торца плитки. — Вот здесь пусть выбьют на постаменте: «В ожидании». Предупредите, что надпись не должна быть особенно глубокой. Что со временем придется ее сбить с торца, — его лицо на миг исказила злая гримаса. — Надеюсь, это случится уже скоро…
— Будет сделано, ваше величество…
Холодно кивнув, Сварог направился к выходу, распахнул скрипучую низкую дверь, вышел во дворик, где там и сям лежали груды угля, штабеля поленьев, угловатые мешки с бронзовыми слитками. Попахивало гарью из плавильной печи. Замурзанный сторож кинулся открывать ворота, Барута подвел Сварогу высокого рыжего коня, трое ратагайцев взлетели в седла.
Небольшая кавалькада крупной рысью выехала за ворота, оказавшись на широкой грязной улице, всадники подхлестнули коней и коротким галопом помчались посередине улицы. Небогато одетые прохожие, заслышав стук копыт, привычно шарахались в стороны. Никто и внимания не обращал на одетого довольно скромно короля королей и его немногочисленных спутников — чему Сварог был только рад.
Эта окраина Латераны не только роскошью, но и намеком на достаток не блистала — именно в таких и устраивают немилосердно дымящие плавильные печи, не допуская их в более респектабельные кварталы. Возле накрытого четырехугольной крышей, обложенного диким камнем колодца всадники свернули налево и, не меняя аллюра, двинулись той же окраиной — мимо невзрачных лавчонок, домиков с прохудившимися кровлями, третьеразрядных трактиров, лежавших у хилых заборчиков коров…
Через четверть часа они оказались перед высоченным глухим забором со столь же внушительными воротами, украшенными облупившейся вывеской «Медной гильдии кровельных дел мастер Бачалар с племянниками». Подъехав вплотную, Барута загрохотал в ворота сапогом, и они почти тут же распахнулись, а вскоре гулко захлопнулись за въехавшими.
В небольшом дворе не обнаружилось ровным счетом ничего, свидетельствовавшего бы, что здесь обитают кровельных дел мастера. Двор был пуст, если не считать двух дюжих молодцов с оттопыренными полами гильдейских кафтанов, примостившихся под навесами и вроде бы сонно подремывавших — однако, завидев Сварога, оба шустро вскочили и поклонились. Бросив поводья Баруте, Сварог направился к крыльцу добротного каменного домика, взбежал по выщербленным ступенькам. В крохотной прихожей обнаружился еще один малый с оружием под не застегнутым кафтаном. Он не кланялся, а замер по стойке «смирно». Почтительно доложил: