Создание новых четырех типов двигателей силами небольшой группы в очень сжатый срок стало подвигом. Двигатели в серию не пошли, но в них было заложено немало новых, прогрессивных идей. Они стали фундаментом для создания под руководством Стечкина и при его участии в 1933–1937 годах двух оригинальных авиационных дизелей. Один из них — МСК, «мотор Стечкина— Курчевского», двухтактный звездообразный двигатель с петлевой продувкой, с отдельными объемными поршневыми компрессорами на каждый цилиндр. Второй мотор был турбопоршневым двухтактным дизелем с высоким наддувом. Назывался он МТС — «мотор-турбина Стечкина». В нем совмещалась работа поршневого двигателя и турбины. Энергия выхлопных газов поршневого мотора передавалась на турбину, и с ее вала снималась мощность всей установки. МСК и МТС были изготовлены и находились в стадии доводки. МТС должен был развивать мощность 100 л. с., однако большой расход топлива сделал его неэкономичным. В это же время Стечкин вместе с инженером Л. В. Курчевским разработал теорию и построил экспериментальную модель реактивного снаряда.

С 1933 по 1935 год он работал начальником научно-исследовательского отдела, а вернее, научным руководителем по вопросам артиллерии. «Здесь Стечкин очень энергично трудился с Леонидом Васильевичем Курчевским», — вспоминает А. А. Микулин.

Борис Сергеевич работал над качественно новым оружием — реактивно-динамическим. Однажды он попросил Добрынина сделать расчеты, не относящиеся к авиационным двигателям, и начертить графики. Уже потом, работая на опытном заводе Курчевского, Добрынин увидел на столе у Стечкина книгу в темно-бордовом переплете. Это была теория реактивно-динамической пушки. Полистав книгу, Добрынин сказал:

— Борис Сергеевич, это твои расчеты!

Ему было мало неба. А страна жила не в безвоздушном пространстве, и ее нужно защищать не голыми руками.

Вся расчетно-теоретическая часть нового оружия была создана Стечкиным, а книга написана совместно с Курчевским. Курчевский, сам талантливый человек, был к тому ж очень сильной личностью и умел «давить» и «подминать под себя». Но со Стечкиным были очень теплые отношения. Леонид Васильевич часто бывал на Сходне, Стечкин ездил к Курчевским во Всехсвятское, где сейчас метро «Аэропорт».

Жизнь у Леонида Васильевича сложилась непросто и закончилась трагически. К пониманию Великого Октября он, как и Стечкин, пришел не сразу, и революция имела все основания относиться к таким людям с недоверием. В 1924 году его арестовали за трату государственных денег на строительство геликоптера, по-современному вертолета, кои в те годы еще никого, кроме изобретателей, не интересовали.

Курчевский организовал мастерскую, восстановил литейный заводик, соорудил маленькую гидроэлектростанцию: в ручей опускалась труба, внутри которой вода вращала небольшое колесо. Построил безоткатную пушку, пострелял, испытал и забросил в озеро. Военные заставили потом достать. Соорудил глиссер, а потом арктические аэросани С-2 для Севморпути и сам собирался махнуть на них на Северный полюс. Даже написал об этом художественную книгу «С-2», которая была сдана в издательство в 1937 году, но не вышла в свет. Зимовал во льдах, возил почту, несколько раз был на краю гибели...

«Слово «страх» для него не существовало», — пишет работавший с ним С. Н. Люшин. Начальство хорошо относилось к Леониду Васильевичу, об его изобретениях узнали в Москве. Его освободили досрочно, как говорили друзья, он «на своих аэросанях уехал». По предложению Г. К. Орджоникидзе его назначили генеральным конструктором крупного завода, и Курчевский стал создавать реактивно-динамическое оружие, закончил аэросани С-2, построил аэромобиль и несколько глиссеров. На одном из них, правда, чуть сам не утонул в Москве-реке. Оказавшиеся рядом студенты помогли вытащить судно на берег. Стоят и читают надпись на борту: «Глиссер системы Курчевского».

— А система-то неважная!

— Да, его самого бы посадить на этот глиссер, — добавил Курчевский.

И вскоре вместе со Стечкиным и Бондаренко, начальником учреждения, финансировавшего подобные изобретения, построил новый глиссер — «КурБонБеС».

Дружба со Стечкиным была давняя. Мария Федоровна Курчевская-Станкова вспоминает, что ее будущий муж еще в 1919 году приезжал с компанией друзей охотиться в Переславль-Залесский, где она жила в то время: Архангельский, Микулин, два брата Кузнецовы, Стечкин.

Курчевский конструировал и строил автомобили. Одну машину сделал с двумя ведущими осями, на высоких колесах, причем в ней было две пары передних колес, установленных на разных уровнях по высоте. Если машина проваливалась в канаву, выручала та пара передних колес, что повыше. Зимой на них надевали гусеницы — по всем сугробам можно проехать. Москва дивилась необычному автомобилю. Курчевского даже арестовали за эту машину и продержали три дня в милиции, пока не разобрались, кто он такой. Еще построил он полугрузовик для охоты, в котором можно было спать, зайца изжарить на печке, работало радио... Только телевизора не было в этом грузовике — не дожил Леонид Васильевич. Сделал маленькую двухместную машину для жены. Марию Федоровну он научил управлять всем, чем сам умел, — автомобилем, глиссером, аэросанями, и она принимала участие в испытаниях систем Курчевского. Была в их семье и четвертая машина — шестиместный американский «линкольн», каких во всей стране почти ни у кого не было. Этот автомобиль подарил генеральному конструктору Л. В. Курчевскому И. В. Сталин.

Можно себе представить, какой роскошью казались со стороны эти четыре машины в тридцатые годы. Сам же Курчевский говорил:

— Продать любую жалко. Одна — куда поехать, друзей привезти, другая для охоты, третью жене подарил, а четвертая — подарок Сталина, как же продавать!

Курчевский подарил по автомобилю и своим друзьям — Стечкину и хирургу С. С. Юдину. От природы добрый, Леонид Васильевич и на охоту отправится — мужикам обязательно ружье или велосипед подарит.

Друзья часто ездили вместе на охоту и рыбалку. Обоих ни в театр, ни в кино не заманишь.