— Имейте в виду, что сейчас все в наших руках, Аденауэр наш большой друг. Нам гарантирована любая поддержка со стороны правительства США. Если мы упустим такую возможность, история нам не простит. На первом плане должна быть операция «Мэтр»... Подробности прочтете в этой папке... Это должен быть действительно крупный человек, такой, чтобы мог делать политику. Вы обязаны найти такого в Вене. Второй операции придадите местное название... Разведка призвана вершить государственные дела! Вам ясно? — Мужчина задержался возле кресла, в котором сидел Роклэлд.

— Да, сэр!

— Действуйте смело, решительно и... нахально! Я не оговорился, именно нахально! Нужно пользоваться моментом!

Старик слегка похлопал Роклэнда по плечу. Роклэнд почтительно встал.

— Только не попадайтесь в руки русским!

— Все будет о’кэй, шеф!

— Желаю удачи!

...Август позолотил верхушки кленов, когда полковник Забродин возвратился в Москву из командировки. Настроение было отличное: «Все прошло удачно. Теперь можно и в отпуск!»

Русская пословица гласит: «Загад не бывает богат!» В справедливости ее Забродин убедился на следующий день.

Едва он уселся писать отчет, как раздался телефонный звонок.

— Прошу зайти ко мне! — голос начальника контрразведки прозвучал озабоченно.

По широким деревянным ступеням, потрескавшимся от времени и скрипевшим под ногами, Забродин торопливо поднялся двумя этажами выше.

— Здравствуйте, Георгий Константинович!

— Здравствуйте. Садитесь, Владимир Дмитриевич. Одну минутку, — генерал Шестов продолжал говорить по телефону.

Забродин опустился на стул. В просторном кабинете, окна которого выходили на северную сторону, было не жарко.

Генерал положил трубку, закрыл и отодвинул в сторону лежавшую перед ним папку и спросил:

— Как дела с Пронским?

Вопрос был неожиданным: всего неделю назад состоялся подробный разговор о Пронском. За такой короткий срок ничто не могло измениться. Генерал это понимал.

— Нормально... — ответил Забродин и подумал: «Почему он спрашивает о Пронском, хорошо зная, что все докладывается своевременно?»

— Как Пронский себя чувствует? — генерал как бы не замечал недоумевающего взгляда Забродина.

— Писал, что здоров...

Генерал спрашивал и в то же время, казалось, думал о чем-то своем. Наконец он решительно сказал:

— Не считаете ли вы, что ему пора активно включаться в работу?

— Сейчас, как вы знаете, Георгий Константинович, это невозможно. Все бывшие сотрудники американской разведывательной школы, после судебного процесса над заброшенными к нам парашютистами, находятся под подозрением. Американцы закрыли школу, и с тех пор Пронский ни в одно интересное для нас место устроиться не может.

— Тогда, вероятно, ему лучше всего возвращаться домой?

— Об этом я тоже думал. Меня удерживает доверие Смирницкого, которым пользуется Пронский. Американцы верят Смирницкому, и нужно думать, что Пронский с его помощью сумеет снова наладить контакты с американской разведкой... Во всяком случае, в своих последних письмах Пронский высказывает уверенность, что будет еще полезен Родине.

— Ваши доводы не лишены логики... Я хотел посоветоваться вот по какому вопросу. Назревают серьезные события в Австрии. Вы, очевидно, в курсе этих дел?

— Не совсем...

— По дипломатическим каналам начались переговоры о заключении австрийского мирного договора. Для разведок это означает...

— Буря перед штилем!

— Вот именно. Хотя в природе бывает обычно наоборот. Нам нужно готовиться, Владимир Дмитриевич. Вот я и вспомнил о Пронском.

— Понятно.

— Что, если перебросить его в Австрию?

— В Австрию?..

Забродин задумался.

Все понимали: и генерал, и Забродин, и вообще все, кто хоть немного знал о Пронском, что ему пора возвращаться домой. Но не бросишь дело, особенно, если оно идет, если имеются какие-то возможности проникнуть в тайны противника.

— Я запрошу его мнение, если вы разрешите?

— Сколько времени это займет?

— Месяца полтора-два.

— Действуйте. Время пока есть...

В конце сентября от Пронского получили ответ. Он писал: