— Семьдесят. Почти.
–

Милана заразительно рассмеялась. И я, наконец, понял, что это значит, когда смех сравнивают со звучанием серебряных колокольчиков.

— Артуа, тебе обязательно нужно снова обратиться к доброму магу. Явно, что он что-то напутал, когда обращал тебя снова в человека.

Когда мы продолжили путь после привала, я предался размышлениям. Черт с ними, с этими кронорами и ослами, а вот с питанием нужно что-то делать. Ехать с обозом долго, он идет почти до самого Велента. Хорошо, если на ночлег будем останавливаться на постоялом дворе. А если нет?

С этим вопросом я и обратился к Пронтию. Он, не задумываясь ни на миг, опять запросил ал. Совсем недорого, но у меня не осталось других монет достоинством меньше серебряной полукроны.

Мы как раз проезжали мимо телеги, на которой пристроилась Милана, когда Пронтий отсчитал сдачу и вложил ее мне в ладонь.

Она внимательно смотрела, как Пронтий передает деньги.

Побренчав зажатыми в кулаке монетами, я многозначительно посмотрел на Милану.

Милана соскочила с телеги и бросилась в колосящееся ржаное поле с многочисленными васильками.

Когда я догнал ее верхом на Мухорке, девчонка лежала на земле и содрогалась от рыданий.

Соскочив с лошади, я упал рядом с ней на колени и попытался прижать ее, бившуюся в истерике, к себе.

— Уйди от меня! Я тебя ненавижу! Ты… Ты… Ты продал меня мерзкому бородатому старикашке!
–

Она рыдала, размазывая кулачками по лицу грязь и слезы.

Господи, может действительно при переносе в этот мир мои мозги стали ослиными?

— Все, все девочка, успокойся. Да с чего это тебе в голову пришло? Я заплатил Пронтию, чтобы мы могли есть из общего котла. И он только лишь отдал мне сдачу. Видишь эти деньги? — я все еще продолжал сжимать монеты в кулаке — Если хочешь, я выкину их прямо сейчас. Хочешь?
–

Мне удалось прижать ее к себе, все еще вздрагивающую всем телом.

— Не надо, ты говорил, что у тебя их немного — услышал я в ответ сквозь всхлипывания.

Я еще долго прижимал ее к себе, пока она не успокоилась.

Тебе и так сейчас нелегко, все кругом непонятно, чуждо, и ты во всем ищешь подвох, даже там где его и быть то не может.

И почему ты подумала то, что даже мне в мою дурацкую голову не пришло? Я хотел всего лишь подшутить над тобой, сказав, что тебе придется работать, лошадей кормить, обед варить, и все остальное прочее, о чем ты даже понятия не имеешь.

Когда мы догнали обоз, Пронтий мне ничего не сказал, только метнул в меня далеко не самый одобрительный взгляд.

А Милана все равно обиделась. И в этом, наверное, виноват я сам. Ну что мне стоило тогда улыбнуться ей или даже просто помахать рукой. И вовсе не смотреть тем взглядом, который можно истолковать как угодно, даже так.

Когда я подъехал к ней, сидевшей со шляпкой в руках и о чем-то задумавшейся, и водрузил на ее голову венок, только что сплетенный мною из васильков, он немедленно полетел в придорожную пыль. Затем, словно опомнившись, Милана испуганно приложила ладони ко рту, и посмотрела на меня так, словно пытаясь извиниться.

И все равно зря. Знала бы ты, сколько трудов мне стоило его сплести. Я ведь только один раз и плел его, когда был совсем мальчишкой.

Как это делается, мне показывала одна красивая девчонка, и интересен мне был не сам венок, а именно она. Так сладко замирало сердце, когда наши руки случайно соприкасались. И самый первый поцелуй в моей жизни был именно с ней.

Я не поленился и сплел новый венок, тем более что дело пошло значительно быстрее. На это раз он был благосклонно принят и меня даже одарили такой замечательной улыбкой.

А вечером, уже после ужина, перед тем как ложиться спать, мы снова поссорились. Вернее, получилось так, что я опять сказал что-то не то, и Милана обиделась. Так я и уснул с мыслью — что же было не так?

На следующее утро ничего не изменилось — Милана продолжала на меня дуться. Она старательно делала вид, что я совсем прозрачный и сквозь меня смотреть можно так же просто, как и в том случае, если я вообще отсутствую.

Когда мы остановились на обочине тракта, разделяющего какое-то село на две половины, Милана купила себе у вездесущих торговок что-то сладкое, куда девушке без этого.

Я краем глаза за ней приглядывал, так, на всякий случай. Мало ли что может случиться.

Деньги у Миланы были, правда, совсем немного. Те, что я у мужиков забрал. Сущие гроши, горстка меди, среди которой от силы была парочка серебряных контов.

До сих пор не могу понять, почему у меня пришла мысль потребовать у них деньги.