— Мне всего хватает.

Сказать Джеймсу правду она была не готова. Ей не хотелось, чтобы ее жалели. Она не нуждалась в сочувствии, особенно в его сочувствии. Из них двоих она выбрала Берта, и точка.

— Я не знала, что ты вернулся в Европу.

— Я купил дом в предместье Амстердама.

— Вот как?

— Я живу здесь несколько месяцев в году.

— Я не подозревала.

Джеймс уловил в голосе Эмили скрытую боль. Он догадывался, что ее брак с Бертом оказался неудачным, если не сказать несчастливым, хотя она никогда не отзывалась о муже плохо.

— Я постоянно курсирую между Европой и Западной Африкой.

Он не видел ее несколько лет. Эмили по-прежнему была красива, вернее она стала еще красивее и совершеннее. Ее черты приобрели скульптурную утонченность и законченность. Не всякий пластический хирург мог сотворить с женщиной то, чем наделила Эмили природа.

Ювелир вернулся с чеком, и Эмили молча сунула его в сумочку. Сделка совершилась. Пробормотав слова благодарности, Эмили двинулась на выход. Джеймс последовал за ней. В дверях Эмили остановилась и вопросительно посмотрела на него.

— А твое дело?

— Камень еще не готов. Я приду за ним позже.

На улице Эмили поплотнее запахнула пальто. К вечеру значительно похолодало. Она пыталась привести мысли в порядок. Джеймс здесь. Невозможно. Невероятно. Их пути ни разу не пересекались с тех пор, как она обосновалась в Нидерландах.

Эмили зябко поёжилась. Мимо нее тек бесконечный людской поток. Она задержала взгляд на сверкающих праздничными огнями витринах, манивших рождественскими скидками.

— Скоро Рождество, — заметил Джеймс, нарушая неловкую паузу.

Эмили прикусила губу, борясь с непрошеными слезами и сентиментальными эмоциями. Почти два года прошло с тех пор, как она осталась одна.

Господи, как же она соскучилась по Джеймсу! Он был ее другом многие годы, а потом вдруг внезапно исчез из ее жизни. Она попыталась вспомнить, как давно виделась с ним в последний раз, но так и не вспомнила.

— Ты все такой же дикарь, неистовый и необузданный? — то ли спросила, то ли констатировала она.

— А ты дикарей не жалуешь?

— Отчего же? Ты мне нравился.

— А почему в прошедшем времени?

У Эмили защипало глаза. Ветер трепал полы ее длинного пальто.

— Мне пора домой, — сказала она, не ответив на его вопрос. — Графиня, верно, уже заждалась.

Из тяжелых туч, обложивших небо, пролились первые капли дождя.

— Я провожу тебя.

— Это далеко. Полтора часа езды...

— Я провожу тебя, — твердо повторил Джеймс и почти насильно притянул ее к себе, обняв за плечи.

Он был все такой же сильный и крепкий. Его близость повергла Эмили в трепетную дрожь. Она чувствовала себя беспомощной и от этого смущалась. Джеймс вернулся в ее жизнь всего двадцать минут назад, и все тотчас переменилось. Такой уж он был и есть. Большой. Внушительный.

В его машине на Эмили обрушилась странная смесь эмоций — томление, сожаление, отчаяние. Она была готова на все, лишь бы повернуть время вспять и снова очутиться в прошлом, когда они были бесхитростными подростками, влюбленными и мечтательными.

— Я скучал по тебе, Эмми, — тихо произнес Джеймс.

У нее защемило в груди. Осторожно. Ты очень одинока, предупредила она себя, хотя сердце снова болезненно сжалось. Оно всегда так реагировало на знаки внимания со стороны Джеймса, когда у Эмили голова шла кругом и она не знала, как поступить.

На глаза навернулись жгучие слезы, и она отвернулась. Ей было стыдно давать волю эмоциям. Уже много лет не испытывала она ничего подобного. С тех пор, как Берт умер, Эмили старалась не поддаваться чувствам, но сейчас была не в силах совладать с собой.

Вероятно, сказывалось напряжение последних дней, усталость, предпраздничная суета, хотя она осознавала, что это только отговорки, на самом деле виноват во всем Джеймс. В его присутствии с ней всегда происходили невероятные вещи. Она делалась скованной, заторможенной и переживала удивительные ощущения.

Джеймс излучал магнетизм. Обаяние. Необычное сочетание светлых волос с шоколадными глазами делало его особенно привлекательным. Женщины ходили за ним табуном. Он таил в себе неясную опасность.

Он был опасен.

— Куда ты смотришь? — поинтересовался Джеймс, нажимая на педаль газа.

— На тебя.

Эмили сделала попытку скрыть охватившее ее смятение, но безуспешно. Ей не следовало садиться к нему в машину. Она не могла находиться с ним рядом. Они больше не были подростками, и Джеймс, насколько она знала, не играл в игры. Вернее его ставки всегда были слишком высоки.