Наблюдая за ними, она поражалась тому, насколько Мартин нежен и терпелив с девочкой. Из него мог получиться хороший отец. Она в который раз задавалась вопросом, почему он не был женат… Поймав себя на этой мысли, она улыбнулась: ведь он женат на ней. Но не рад этой женитьбе…

— Эрика?

— Да? Извини, что ты сказал?

Мартин бросил на нее испытующий взгляд, потом повторил вопрос.

— Да, конечно. — Она улыбнулась девочке: — Что тебе приготовить?

— Яйцо и чипсы.

— Хорошо, пусть будет яйцо и чипсы. Когда бабушка с дедушкой окончательно поправятся, мы пригласим их к себе.

— Хорошо. — Шарлотта подставила ей личико для поцелуя и велела Мартину сделать то же самое.

Он взглянул на Эрику и послушно вернулся к ней для прощального поцелуя. Это был легкий, дежурный поцелуй в щеку. А ей хотелось большего. Гораздо большего.

— До встречи.

— Пока.

Уходя, Шарлотта все еще выглядела обеспокоенной и одной рукой обнимала Дядю Чарли. Мартин вышел с отсутствующим видом.

Да, Эрике хотелось большего. Ей хотелось настоящего тепла, настоящего счастья и настоящей женитьбы. Не будь глупышкой, Эрика. Мартин всегда был тебе другом, и только. Ты флиртовала с ним в Румынии, шутила, разыгрывала его, но все это было по-дружески, не более того.

Ты капризничаешь, Эрика, уговаривала она себя. Ты хочешь того, что Мартин не может тебе дать.

Ей все труднее становилось притворяться. Это началось уже в те, как ей теперь казалось, далекие времена, когда она была прежней, веселой и немного легкомысленной Эрикой… Поглощенная мыслями о Роберте, наполовину дружескими, наполовину любовными отношениями с ним, она не замечала того, что лежит на поверхности. Эрика старалась игнорировать это, не замечать, только бы не признавать истинного положения вещей.

Она любила Мартина Белчера. И началось все давно. Это не страсть, не физическое влечение и уж точно — не дружеская привязанность. Это — любовь. Но он не любит ее.

Эрика бесцельно слонялась по дому, не в силах чем-то занять себя. Она включала телевизор, но ничего не воспринимала. Самое трудное, наверное, любить безответно. Самое горькое и мучительное из всех чувств. Ужаснее всего то, что Мартину неприятно ее общество, а особенно — ее прикосновения… Он весь напрягается, когда Эрика рядом.

Так же было у нее с Робертом. Только наоборот. Она тоже вся сжималась, когда он хотел большего, чем она могла и хотела дать. Эрика нервно рассмеялась: наверное, это наказание за ее собственные прегрешения.

Когда Мартин и Шарлотта вернулись, Эрика пристально посмотрела ему в лицо, пытаясь прочесть его чувства. Но все было напрасно. Выражение его лица было абсолютно никаким, холодный взгляд — непроницаемым.

— Вы хорошо провели время? — ласково спросила она девочку.

— Да. — Улыбнувшись в ответ, Шарлотта отправилась к себе наверх, чтобы раздеться.

От Мартина веяло ледяным спокойствием. Эрика почему-то смутилась и пролепетала:

— Она все еще не чувствует себя в полной безопасности, да?

— Должно пройти некоторое время, прежде чем Шарлотта окончательно поверит нам. Старайся быть с ней искренней, Эрика, всегда говори ей только правду, ладно?

— Я всегда так и поступаю. Шарлотта пока ни о чем меня не спрашивает.

— Ясно…

Надеясь, что Мартин как-то возразит ей или даст намек о своих планах, Эрика добавила:

— Я же здесь всего на год. Ты сам просил, чтобы я не привязывала ее к себе.

— Ты права.

В ней вспыхнула боль, но она мужественно улыбнулась:

— Пойду приготовлю яйцо с чипсами.

— Эрика…

— Да? — откликнулась она, не оборачиваясь.

После короткой паузы Мартин сказал:

— Нет, ничего.

Эрика все же обернулась:

— Ты хотел что-то сказать? Он слегка пожал плечами:

— Просто я хотел спросить, выходила ли ты сегодня из дома.

— Нет.

— А как завтра? У тебя есть какие-то планы? Я хочу пригласить к нам несколько человек из института. Все они живут в казенных квартирах, и я подумал, что неплохо было бы пригласить их на домашний обед.

— Да, конечно.

— Это не составит для тебя особых проблем?

— Нет, — медленно ответила Эрика, озабоченно нахмурясь. — Сколько человек ты планируешь пригласить?