— Не вижу связи. Но тебе в данном случае виднее. Вы с ним давно друг друга знаете. — Скелли с интересом рассматривал собеседника и невольно сравнивал его со всадником на портрете. Если уж следовать всей возможной и невозможной символике, заключенной в картине, то, по вероятной задумке художника, власть должна принадлежать тому, кто на коне, то есть мергу, а не бронированным сверам. — Демвер не делился с тобой своими планами?

— Вообще-то они у нас были общими. Ему забот вполне хватало.

— А мне показалось, что он последнее время чем-то недоволен. Оттого и вся эта его злость.

— Если бы у тебя перебили половину писарей, а вторую отправили на усиление застав, ты вряд ли стал бы добрее.

— Ну, предположим, в гибели своих людей он должен винить не нас, а Ракли.

— Поэтому он и встал на сторону тех, кто его сверг, — заметил Тиван.

— Ты считаешь, он мог подумать, что его специально лишают поддержки войска?

— Не исключено.

— Хм, кто бы мог подумать, что денег и власти, гораздо большей, чем власть над дуболомами, может быть недостаточно для полного счастья!

— Ты только сверов считаешь дуболомами или всех, кто защищает порядок в Вайла’туне? — В ледяном тоне Тивана явственно слышались обида, раздражение и угроза. — Интересно, как в разговорах с Демвером ты называешь мергов?

— Героями и только героями, — отмахнулся Скелли, кляня себя за забывчивость. Похоже, он и в самом деле слишком долго молчал, так что теперь иногда путает, когда говорит с внутренним голосом, а когда — с посторонними. Хорошо еще, что Тиван не понимает до конца, с кем имеет дело, и относится к нему со снисхождением, часто свойственным натурам благородным и занятым. Ему же хуже. — Но если честно, то я никогда с Демвером с глазу на глаз не говорил. Мне кажется, он меня терпеть не может еще больше, чем ты.

Тиван хотел что-то ответить, но тут в залу вошел долгожданный посыльный. Скелли с приятным изумлением узнал в нем своего утреннего знакомого, Сартана. Юноша замешкался в дверях. Тиван поманил его пальцем и пристально посмотрел в ничего не выражающее лицо. Вероятно, он собирался дать более пространные указания, однако передумал делиться лишними сведениями с посторонним человеком и благоразумно свел все к короткой просьбе как можно скорее найти и вернуть Ризи. Или Норлана. Если он застанет их вместе, пусть идут оба. Сартан с поклоном удалился.

— Как поживает твой сын? — сменил тему разговора Скелли. — Он очень быстро вырос. А после похода в Пограничье я вообще с трудом его узнал.

— Да, все меняется.

— Жену еще не присмотрел?

Тиван смерил главного писаря вопросительным взглядом, однако было видно, что при мысли о сыне старый воин потеплел. Серые глаза влажно блеснули. Видать, сильно переживал, пока того не было. Зато теперь стал больше доверять Ризи за то, что не сгубил, сохранил наследника. Тоже неплохо. Ризи кое-чем обязан Скелли.

— Надеюсь, его сейчас занимают не женщины, а лошади. Норлан еще молод, чтобы думать о женитьбе. Если хочет стать херетогой, пусть сперва заслужит уважение себе подобных.

— Достойные чаяния. Слышал, он в походе отличился.

Тиван поднял бровь.

— В самом деле? Мне он ничего такого не рассказывал.

— Скромность у него в крови. Не знаю подробностей, но, говорят, он покарал изменника.

— Ты про Фокдана? Эту историю я тоже слышал. — Тиван нахмурился. — Не могу поверить в то, что сын Шигана — и вдруг предатель. А в том, что мой сын причастен к его смерти, чести мало.

— Напрасно его снова отправили туда, где погиб его отец. Предполагаю, что у парня от горя просто помутнел рассудок. С какого перепугу он бы иначе стал нападать на твоего сына?

— Да уж, темная какая-то история. Плохо, что Норлан в нее замешан. А подозрительнее всего то, что тела Фокдана потом так и не нашли.

— Рвался к дикарям — туда ему и дорога, — заметил Скелли, чувствуя, что уже проголодался. — Мне вообще подозрительно, что все, кто выжил в том пожаре и спасся из горящей заставы, на поверку оказались изменниками и рано или поздно пустились в бега. Тут прослеживается какая-то связь. Что до тела, то твой сын правильно поступил, первым делом вернувшись к своим. Откуда ему было знать, что появятся шеважа и утащат труп с собой.

— Им-то он зачем? — почесал бороду Тиван. — Боевой трофей?

— А хоть бы и так. Может быть, им нравятся мужчины с бритыми головами. Может быть, это оказалось какое-нибудь из племен, где принято есть трупы врагов. Хорошо еще, что они не отважились напасть на новую заставу, пока та строилась.

Вошел Ризи. Один. Приблизился к столу. Рыбьи глаза блуждают по знакомой зале, отказываясь останавливаться на собеседниках. «Ждет подвоха», — подумал Скелли и едва заметно кивнул. Ризи заметил этот ободряющий знак и посмотрел на Тивана.