— За меня и моих людей можешь не беспокоиться.

— Не могу не беспокоиться. Хотя и поздно уже, понимаю.

— А что парней своих не женишь? — попыталась Т’амана поменять тему разговора. — При себе держишь?

— Им пока за ненадобностью. Вон у Радэллы внучка еще чуток подрастет, глядишь, Бриана за нее сосватаю. А так чего, одни беды от вас, от баб.

— Так уж и от нас! По тебе так вообще ничего не надо, ни торговли на рынке, ни женщин в доме. Неужели всю жизнь бобылем так и прожил? Тогда мужики твои откуда взялись?

— Вестимо от такой же бабы, как ты. Может, и не покраше тебя была, но тоже своевольная и себе цену знала. Так ведь я на ней и не женился.

— Двоих родила, а не женился?

— Не-а, не стал.

— За ненадобностью? — улыбнулась Т’амана.

— Именно. Она свое дело сделала, я ее отблагодарил по-свойски, вот и сказочке конец.

— Убил, что ли?

— Скажешь тоже! — В глазах Каура появились хитрые искорки. — На все четыре стороны отпустил. Может, она даже где у вас там, в Обители, обосновалась. Про то неведомо. А ты сама кто такая будешь?

— Я-то? Т’аманой меня зовут. Какие еще вопросы?

— Драться умеешь, — похвалил старик. — Нога вон до сих пор болит, как ты меня саданула своей палкой. Не ожидал.

— Смотреть надо, куда прыгаешь.

— А остальные ваши кто?

— Атмар — кузнец с сыном. Тот, что на нас смотрит, гончар. Ниерактом звать.

— А толстяк?

— Из рыбаков будет. Раньше на заставе служил.

— Я так и понял, что он единственный, кто в ратном деле смыслит: даже не пошевельнулся, когда мы на вас напали. — Старик хохотнул.

— Зато если бы я разрешила ему по вам пострелять из арбалета, думаю, ты бы даже не успел удивиться его меткости.

— Т’амана! — снова окликнули ее спереди.

Сани остановились. Когда они подъехали, Ниеракт и Атмар уже поспрыгивали на дорогу и теперь что-то разглядывали впереди. Гвидан предусмотрительно остался с пленником.

— Наших рук дело, — буркнул Каур.

Т’амана сперва не поняла, что происходит, но потом увидела разбросанные по дороге трупы пяти мергов в полном вооружении и три туши коней. Вопросительно посмотрела на старика.

— Они нас прошлой ночью преследовали. Он велел отбиваться. Ну вот мы их и побили. Там дальше еще столько же должно быть. Моя коняга столько не свезет, — предупредительно добавил он.

— Что будем делать? — спросил Атмар, взвешивая в руке длинный меч и не глядя на Т’аману. — Оружие и доспехи я бы точно забрал. Могут хорошим людям понадобиться, а можно и продать недешево.

— Забираем, — согласилась Т’амана. — И трупы мы должны забрать с собой. Они ничем перед нами не виноваты. Напротив, похоже, они хотели доброе дело сделать, да не смогли.

— Не свезет, — напомнил Каур.

— Исли, помоги ему запрячь свободного коня. Две лошади должны справиться.

Толстяк, уставший от долгого сидения, с удовольствием соскочил на снег и потянулся. Осмотрел оглобли у телеги.

— Нет, не получится, — заключил он. — Два коня ни рядом, ни друг за другом не поместятся. У меня сани, пожалуй, пошире будут. Можно попробовать.

Он оказался прав. Пришлось всем меняться местами. Теперь сани превратились в труповоз с семью безжизненными телами, а пленник и все остальные переместились в телегу. Пока возились с оружием, доспехами и телами, лошади немного передохнули. Наконец двинулись дальше, но уже заметно медленнее, чем прежде, потому что впереди, следом за Т’аманой, теперь катила телега, а сани замыкали процессию, чтобы запах от начавших разлагаться тел не бил по ноздрям.

Довольно скоро, как и предупреждал Каур, они увидели посреди дороги еще четыре мерга. У одного была отрублена голова. Другой лежал в неестественной позе, как будто ему перекрутили нижнюю половину тела. Третий свешивался вниз головой с голых кустов, пронзенный в живот мечом, возможно, собственным. Четвертый лежал на животе, придавленный тушей мертвого коня.

— Далеко еще до вашего поселения? — на всякий случай уточнила Т’амана.

— До перекрестка, а оттуда примерно столько же, сколько отсюда до холма, где вы нас нагнали.

Т’амана распорядилась забрать и этих воинов. Исли морщился, но тоже помогал остальным. Вероятно, ему это напомнило, как до зимы он вот так же возил в своей телеге дохлую рыбу на рынок. Теперь от саней след оставался не менее глубокий, чем от колес.

— Ты уверен, что это последние? — окликнул толстяк Каура, забираясь на козлы.

— Я всех, кого когда-то был вынужден убить, помню. Больше нет.

Все теперь поглядывали на старика и его сыновей если не с уважением, то с некоторым удивлением и трепетом. Втроем расправиться с десятком мергов на их веку никому еще не удавалось. Стали понятны опасения Т’аманы и ее спасительная ловкость, когда им посчастливилось обезопасить старого вояку. Отрубленная голова мерга, которую удалось найти и уложить в сани, красноречиво намекала на то, что могло бы в случае оплошности произойти с каждым. Каур бы их просто запомнил, как и остальных.