— Похоже, мне сегодня сомкнуть глаз не удастся, — словно услышав ее мысли, пробормотал Хейзит. — Ты иди ложись-ка да поспи. Все лучше, чем тут мерзнуть. А я пойду Гийса поищу.

Он был так замотан, удручен и задумчив, что не обратил внимания, с какой легкостью ему удалось уговорить сестру вернуться в шатер. Когда же он сам вошел в него через некоторое время несолоно хлебавши, так и не найдя Гийса среди напряженно вглядывавшихся в обступившую их маленький лагерь тьму стражей, оказалось, что шкуры скручены валиком, а Веллы нет. Если бы шкуры не скатали, изображая спящего человека, Хейзит не на шутку разволновался бы. Но так поступить могла только сама Велла, находясь в полном здравии. С одной стороны, она пыталась отвлечь его внимание, но с другой, прекрасно зная, что он быстро заметит подвох, как бы говорила: смотри, я просто пошутила, мне нужно побыть одной, не ищи меня.

Одной ли? Хейзит почти угадал намерения Веллы. Но в последний момент его мысль сбилась на собственный вопрос, который он ей задал насчет чистой совести. Как это он сказал: «Неужто ты можешь спокойно спать, когда твои подруги убиваются над трупами мужей и отцов?» Дело ясное. Она пошла к ним. Утешать. Сочувствовать. Все-таки ее проняло! Что ж, в таком случае не стоит за нее особо переживать. Пусть исполнит свой женский долг.

Хейзит не подозревал, как близок он к правде и как далек от нее одновременно. Велла и в самом деле готовилась исполнить «женский долг», по-своему, разумеется, и вовсе не на груди зареванной подруги, а в робких объятиях удивленного Гийса.

Она нашла его у самого дальнего костра, где он сидел в обществе покалеченных, но не утративших желания попотчевать себя добрым ежевичным кроком товарищей. Подойдя, так и сказала:

— Ежевичкой балуемся?

Все головы дружно повернулись в ее сторону. Велла по привычке улыбнулась, стараясь не коситься на Гийса, который замер с кружкой у рта.

— Ну и нюх у тебя, подружка! — хрипло прошамкал один из воинов, имевший довольно свирепый вид, особенно благодаря бледному рубцу, пересекавшему левую бровь.

— Это у нее работа такая, — хохотнул другой, закрытый пламенем костра. — Я ее узнал, она в таверне прислуживает.

— Не прислуживаю, а угощаю, — поправила его Велла. — Прислуживают те, кто больше ничего не умеет.

— Может, ты и нас угостишь чем-нибудь? — поинтересовался первый. — Я бы не отказался.

— А я бы отказалась. — Она решительно приблизилась к костру. — И что бы ты тогда сделал?

— Не лезьте к ней, — встал с деревянной чурки Гийс. — Это сестра нашего Хейзита.

— Вашего, а не нашего, — поправил шепелявый с рубцом.

Однако никто не стал возражать, когда Гийс галантно протянул Велле руку и повел обратно к шатрам.

Только сейчас она заметила, какие голубые у него глаза. И белесые, будто выгоревшие на солнце, брови и ресницы. Обычно она не вдавалась в подробности внешности людей. Особенно мужчин. Она воспринимала облик человека в целом и тем ограничивалась. Она не могла бы сказать о дурном человеке: «Какие красивые у него глаза!» Потому что не обращала на глаза внимания в отдельности. Сейчас же рядом с ней шел воин, к которому она с первого взгляда стала испытывать необъяснимую расположенность, даже, можно сказать, привязанность, и которого хотела узнать и рассмотреть во всех подробностях.

— Вы почему не остались спать? — начал он, глядя себе под ноги. — Хейзит знает?

— О чем? — Она смотрела на него и едва сдерживала улыбку.

— Что вы тут бродите одна…

— А разве я одна?

Он впервые осмелился взглянуть на нее. Тоже улыбнулся.

— Теперь нет.

— Тогда какое имеет значение, что думает Хейзит?

— Он ваш брат, и я полагаю…

— А вы?

— Что?

— Не что, а кто? Вы кто?

— Я — Гийс. Фултум.

— Как?

— Помощник свера.

— Понятно. — Велла слегка сдавила пальцами его теплую ладонь. — И это все?

— Что именно?

— Что вы фултум Гийс. И что мы сейчас вдвоем. Вы не боитесь?

— Боюсь?! Кого?

— Меня. У вас рука дрожит.

— Дрожит? У меня никогда не дрожат руки.

— А сейчас дрожат. Давайте не пойдем спать. Там Хейзит, а я на него обижена.

— Обижены? За что?

— Просто так. Семейные дела. У вас есть невеста?

— Что?

— Вы не женаты?

— Нет… А почему?..

Велла остановилась, резко развернула юношу лицом к себе и, зажмурившись, прижалась губами к его не успевшему закрыться рту. Почувствовала, как едва заметная бородка приятно щекочет щеку. Он явно что-то пытался возразить, но она обхватила его голову руками и еще настойчивее приникла губами к его губам. «Попробовать языком или не надо?» — судорожно думала она, не открывая глаз и представляя себе, как все это смотрится со стороны. Он уже обнимал ее за плечи и судорожно отвечал на поцелуи, словно боясь, что она одумается и убежит. Однако Велла все не одумывалась и даже отважилась пустить в ход влажный язычок. Он ответил, и ей стало отчаянно хорошо и немножко стыдно. Она еще ни с кем так не целовалась. Ну почти ни с кем…