Провожать их вышел весь смешанный торп.

Исли заметил незнакомых мужчину и женщину, очевидно, родителей насупленного мальчугана по имени Эйн, о которых упоминал Каур.

Каур с сыновьями махал им вслед рукой, как будто накануне они не были лютыми врагами. Гверна обнимала Хейзита за плечи. Его сестренка Велла стояла в стороне и почему-то плакала. Старик и мужчина в одежде мерга не принимали участия в проводах. Они расхаживали за спинами провожающих и ворошили ветки, рассматривая разложенных под ними покойников.

Сегодня им тоже предстояло невеселое занятие. Тем более что рыть могилы зимой — удовольствие сомнительное. Разве что три великана поучаствуют. Исли усмехнулся. Копаться в земле он терпеть не мог. Дрова рубить, сети плести, даже коров доить — это он мог завсегда. Но все, что касалось орудования лопатой, киркой или плугом, нет, от этих праведных трудов он отлынивал всей душой. Отнекивался, мол, живот мешает. На самом деле еще в далеком детстве они с приятелями пробрались на карьер, и его там не то случайно, но, скорее всего, не без помощи сводного братца, Мадлоха, с головой завалило глиной. Пережитый ужас навсегда остался у Исли в памяти, и он ни под каким предлогом не хотел его повторения. Правда, когда Хейзит предложил ему помочь и неплохо подзаработать на том же самом карьере, помогая строить громадную печь, Исли, собрав волю в кулак, согласился. Хотя и пользовался первой возможностью, чтобы оттуда слинять, как, например, в последний раз, когда нужно было спасать раненых после стычки с чужеземцами. Когда вчера они везли невесть куда одиннадцать тел, он всю дорогу ломал голову, под каким бы предлогом отлынуть от похорон.

— Сегодня похолодало, — сказал Исли, отворачивая раскрасневшееся лицо от встречного ветра.

— Не надо было в эту сторону ехать, — косясь на густеющие над головой тучи, буркнул Атмар.

Т’амана сидела в санях между телами Ниеракта и Демвера и старалась не смотреть вверх. Она надеялась, что долгая дорога до сторожки Ахима нагонит на нее спасительный сон и она встретится с ним и выяснит, что происходит и что ей делать, однако Исли был прав, и холод не давал ей расслабиться. Потом она осознала, что спать сейчас бесполезно, поскольку, даже если ей удастся вернуться в Навь, она не застанет там Ахима. Есть, конечно, надежда, что старик спит днем, но очень зыбкая. Лучше не тратить время, а собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Поскольку память подсказывала ей, что она не из этого жуткого мира. Ведь она, как и Каур, о чем он рассказывал вчера, помнила все свои схватки, а сейчас совершенно не могла восстановить картину битвы с мергами. С ней этого не происходило.

— Кажется, собирается снежная буря, — сказала она лишь затем, чтобы отвлечься.

— Теперь всегда так, — ответил Атмар, закрываясь широким ухом меховой шапки. — Никто уже не помнит, как солнце выглядит. Как будто специально. Стоило Кадмону поселиться в замке, день превратился в ночь, а ночь — в кромешную тьму.

— Кадмону? — удивилась Т’амана. — Кадмон, который сын Томлина? Он разве теперь в замке? Что он там делает?

— А ты что, не ходила на праздник? — Атмар недоверчиво посмотрел на нее как на не совсем нормальную. Скорее всего, он был недалек от истины. — Он там теперь живет. Вместе с молодой женой, будь она трижды неладна. Уродливая семейка.

— Похоже, я действительно что-то упустила… А жена кто?

— Кем же ей быть, как не дочкой второго такого же богатея, как Томлин. Гвидан, как зовут дочку Скирлоха?

— Анора.

«Ну и дела», — подумала Т’амана. Ей показалось, что она смутно вспоминает одну из встреч у нее в избе, когда не то Ахим, не то Ротрам выдвинули предположение, что Йедда, лупоглазая жена Томлина, спит и видит оказаться в замке, а потому оба семейства подумывают о том, чтобы объединить усилия. Да еще призвать на помощь небезразличного к деньгам Скелли, главного писаря, распоряжающегося привилегиями, титулами, а в последнее время — и должностями. Неужели так и случилось?

— Да, похоже, я многое упустила, — протянула она. — Теперь понятно, почему Демвер пошел на такой шаг.

— Сам виноват, — донеслось из-за ссутулившейся спины Исли. — Никто у него мергов не отнимал. На его месте я бы сидел тихо и не высовывался. Хотя Ахим и якшается с шеважа, я считаю, что они еще пока не созрели.

— Дружбы не получится, — согласился Агмар.

— А где теперь сын Демвера? — встрепенулась Т’амана. — Гийс, кажется, его зовут.

— Впервые слышу. — Атмар наклонил голову. Оба меховых уха били его по щекам.

— Я этого Гийса помню. Работал с нами на карьере, когда мы еще печь строили. Тогда никто и не предполагал, что он такого высокого полета птица. Делал вид, будто один из нас.

— С ним ведь твой приятель Хейзит дружил? — уточнила Т’амана.

— А ты откуда все знаешь?

— Считай, что приснилось.

— А ты слышала тогда, может быть, что потом с Хейзитом стало?

— Кажется, он бежал из дома.

— Если бы! Этот Гийс оказался еще большим предателем, чем его папаша. Подбил беднягу Хейзита на побег вместе со всем семейством, а при первом же удобном случае завел их в западню и разделался, пожалев и заполучив одну лишь Веллу, сестру его. Теперь она у него вроде пленницы живет. А сам он на место отца метит. Выслуживается перед Скелли.

— Ты так спокойно об этом говоришь? Вы же с Хейзитом друзьями были.

— Так с той поры уже сколько времени ушло! Не плакать же мне. Вот я и мщу им всем, как могу. Но-о! Пошевеливайся!

— Смотри, Исли, будешь так кричать, шеважа сбегутся, — наставительно сказал Ниеракт. — Мы еще недостаточно далеко от Пограничья отъехали.

— Это он пытается Т’аману разбудить, — предположил Атмар, однако его шутку не поддержали.

— Кстати, — оглянулся Исли, — мне иногда кажется, будто она со мной разговаривает. Странное ощущение. С самого утра.