Конечно, свою роль сыграли и пехотинцы, которые забрасывали советские танки «коктейлем Молотова», гранатами и так называемыми касапанос, связками тротиловых шашек, прикрепленных к длинной палке. Однако основной ущерб атакующей броневой поддержке Красной армии нанесли именно финские противотанковые орудия. Одним из известных примеров финского боевого эпоса является эпизод, когда солдат подбирается к танку сбоку и вставляет ему между катков крепкий кол, тем самым обездвиживая грозную машину. Возможно, такой случай и имел место, но о массовом применении этого варианта противотанковой борьбы вряд ли стоит говорить. Подобраться к стальному агрегату грозило смертельной опасностью, поэтому, как правило, с танками боролись штатными средствами и по возможности на значительной дистанции — бутылками с «коктейлем Молотова», гранатами и противотанковыми пушками.

Уничтожение машин 39-й бригады происходило и на западном фланге театра боевых действий — в Кирвесмяки, где к трем часам дня атака Красной армии также была полностью отбита. Там, на заснеженном поле, темными силуэтами застыла дюжина танков, из открытых люков которых лениво выбивался дым.

Через час атака повторилась еще раз. Теперь в бой были посланы подразделения второго эшелона. Результат оказался тот же. Сильный ружейно-пулеметный огонь и перегораживающая поле колючая проволока не давали возможности людям преодолеть хотя бы половину дистанции до вражеских траншей.

Танки опять выезжали на поле, опять возвращались к засевшим в овраге красноармейцам. Они вновь устремлялись к вражеским траншеям, искали подходящие мишени, но снова и снова встречали коварный удар снаряда из совершенно неожиданного места. Кочующие от ямы к яме расчеты финских противотанкистов действовали четко и быстро. Послав один-два снаряда в ближайшие неприятельские гусеничные агрегаты с дистанции сто — сто пятьдесят метров, три человека в белых балахонах мигом сворачивались и передвигались на другую позицию. Ближайший к подбитому товарищу танк засекал место, откуда был произведен выстрел, направлялся туда для ликвидации вражеской огневой точки, но не находил там уже никого. Более того, он сам мог в свою очередь подставиться под очередной огневой удар.

В овраге Мустаоя надрывно ревели моторами машины, которым не удалось преодолеть крутой склон. На краю рва их пытались прикрыть бронированными бортами их сослуживцы, уже преодолевшие это препятствие. На поле за оврагом дымилась подбитая бронетехника, подчас с уничтоженным экипажем внутри. Поврежденные, но не обездвиженные танки откатывались назад, за овраг, зачастую управляемые одними контуженными механиками-водителями, которые транспортировали на свои позиции изуродованные тела командира экипажа и башенного стрелка. Те машины, которые не пострадали, отъезжали назад и по пути подбирали на свою броню смертельно бледных раненых солдат-пехотинцев. Всю эту картину периодически скрывал пороховой дым, смешанный с выхлопными газами.

Командирский танк Дмитрия Лелюшенко без остановок метался от одного взвода к другому. Полковник выскакивал из люка, поднимал пехоту, затем снова прыгал в машину и возвращал подчиненные экипажи, орал на саперов, выслушивал неутешительные донесения и снова и снова с болью смотрел, как гибнет его бригада.

К пяти часам вечера на сборный пункт соединения прибыло четыре бронемашины. Наступившие сумерки притупили накал сражения, уступив место подсчету потерь.

После бессонной и нервной ночи опустошенные и вымотанные командиры-танкисты оценили ущерб первого боя.

Погибло двадцать пять человек, было ранено двадцать семь, пропало без вести шесть. Погиб командир роты воентехник II ранга Руфов, еще накануне пламенной речью призывавший своих коллег «громить белофинских бандитов и освобождать народ Финляндии от гнета капиталистов». Погибли политрук роты Плотников, командир взвода лейтенант Булкин, младший лейтенант Домоганский, погибли механики и наводчики, стрелки и связисты.

Многие предпочли с риском для жизни отсидеться и вывести поврежденную технику в тыл уже после окончания боя, в темноте. Примечателен рассказ механика Затулавитера, спасшегося из сгоревшего танка и просидевшего весь день в колодце перед второй финской позицией в Кирвесмяки. Ему удалось не только выжить, но и отвезти в тыл один из подбитых танков, а после войны описать этот случай в первом томе книги «Бои в Финляндии».

Из пятидесяти девяти бронированных агрегатов к утру 16 декабря на опушку рощи в Коуккуниеми вернулось шестнадцать боеспособных машин. Еще пятнадцать танков были тем или иным способом повреждены, но их удалось в эту же ночь отбуксировать на сборный пункт. Перед финскими опорными позициями недвижимым металлоломом осталось двадцать восемь единиц техники.

Единовременная потеря значительного количества бронемашин неприятно поразила советское командование, и в части полетели приказы о тщательной разведке передовых рубежей финской обороны на предмет противотанковых орудий. Ни Яковлев, ни Мерецков, ни Грендаль, ни Лелюшенко, ни один из командиров дивизий РККА не могли и предположить, что на всем участке Тайпале их броневому кулаку противостоит шестьпротивотанковых пушек «Бофорс», которые в случае необходимости спешно перебрасываются с одного опасного участка на другой. Со своей стороны, сами финны в этом вопросе считали себя очень удачливыми — шесть орудий на пять километров фронта — это большая концентрация, которой могли позавидовать многие командиры других опорных узлов линии Маннергейма. Недостаток штатных противотанковых средств, собственно, и породил много различных способов если не уничтожения бронированной техники противника, то по крайней мере лишения их способности передвижения. Как говорится, голь на выдумки хитра.

16 декабря в атаке участвовало уже гораздо меньше машин. Отчасти это было вызвано небольшим количеством боеспособных танков, а отчасти тем, что, обжегшись один раз, командование советских войск на Тайпале решило не подвергать дальнейшему риску свои броневые силы. Соответственно и потери по сравнению со вчерашним кошмаром были меньше.

Итак, на второй день танковых атак в бой в Теренттиля был отправлен приданный 19-му полку взвод танков в составе пяти машин 85-го батальона и еще один взвод из шести танков поддерживал 212-й полк. В Кирвесмяки действовало всего четыре машины из 232-го разведбата с 674-м стрелковым полком. Кроме этого, два танка из 85 ОТБ участвовали в разведке местности района, где осталась подбитая техника.