Несмотря на выявленные разведвыходом огневые точки врага, результат атаки подразделений 62-й дивизии оказался таким же, как и в декабре. Уже через несколько часов боя в районе Патониеми и Волоссула, печально известных по декабрьским атакам РККА, лед озера опять покрылся убитыми и ранеными солдатами. За одну утреннюю атаку на открытом льду озера 123-й стрелковый полк потерял около пятисот бойцов. В своих сводках финны сообщали об уничтоженных двух тысячах, но, скорее всего, эта цифра преувеличена.

Прошел день, ночь, еще день, но затишье не наступало. Казалось, все слилось в едином смерче из атакующих волн советской пехоты, огненного шквала артиллерии, лязга гусениц, криков умирающих и свиста пуль.

Никогда еще потери финнов не были столь велики всего за один день боев. 1-й батальон 61-го полка, занимавший позиции в Кирвесмяки, потерял только убитыми от двухсот шестидесяти до трехсот человек. 1-й батальон 63-го полка потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести около полутора сотен человек. Уже в этот же день все произошедшее на финской стороне 18 февраля стали называть «Черным днем Тайпале».Из-за потери оборонительных позиций, из-за бесплодности попыток отбить их обратно и из-за чудовищного (по финским меркам) количества жертв.

Ни действия финской артиллерии, ни отчаянные попытки пехотных частей 7-й дивизии уже не могли восстановить положение. «Черный день Тайпале» положил начало следующему периоду сражения, получившему у финнов название «второй адской недели».

Потеряв свои опорные позиций в Кирвесмяки и отступив на вторую линию обороны, финны с облегчением обнаружили, что здесь обстановка более или менее стабилизировалась. Передовые части 150-й стрелковой дивизии, вклинившиеся в оборону противника, напоролись на заградительный огонь его батарей и не пошли дальше, так как для закрепления на достигнутых рубежах требовалось время — ни свежих сил, ни достаточного количества боеприпасов у атакующих не было. Кроме этого, на смену отступающим подразделениям «фарфоровых» в срочном порядке были брошены батальоны из 21-го пехотного полка, воюющего на линии Маннергейма с начала войны. Предчувствие близкой катастрофы было столь велико, что командир дивизии Вихма уже всерьез начал задумываться об организации своих собственных заградительных отрядов, с пулеметами, направленными в спину гарнизонов опорных позиций.

Но этого не потребовалось. Темп советского наступления стал снижаться. Во-первых, несмотря на благоприятное начало прорыва, сопротивление противника с каждым часом возрастало. Во-вторых, на замедление продвижения советских батальонов повлиял и тот факт, что своя бомбардировочная авиация не отследила изменения в расположении частей и нанесла удар по территории, на которой уже были роты 469-го и 674-го стрелковых полков с батареями 328-го артполка. Дело в том, что советские летчики, совершающие боевые вылеты изо дня в день в течение двух месяцев, привыкли к четко видимому с воздуха противотанковому рву, который и являлся границей между двумя армиями. Теперь же, когда линия фронта сместилась к северу, воюющие на земле части РККА в горячке боя не успели обозначить свои передовые позиции.

А в Теренттиля, на направлении главного удара, для финнов ситуация оставалась все еще висящей на волоске. В отличие от западного фланга укрепрайона обороняющиеся не могли эффективно применить артиллерию — слишком перемешаны были части. Вероятность того, что драгоценные запасы расходуемых с большой экономией снарядов упадут на головы своих же солдат, была очень велика.

Преимущество положения почувствовал и Грендаль, получавший ежечасно доклады о ходе боевых действий. За спинами красноармейцев наконец-то осталось проклятое, обильно политое кровью поле, отделявшее их от противника и не дававшее им приблизиться к окопам врага. Теперь, когда передовые батальоны прочно удерживали бывшие финские позиции у старого песчаного карьера, им надо было прорваться вдоль главной дороги к Виллакала, где на широком, не ограниченном озерами пространстве финны не в состоянии будут их удержать. «Ворота Тайпале», как их называли сами обороняющиеся, были открыты.

Сначала сто, затем полторы сотни самолетов разбомбили остатки леса, в который вцепились финские солдаты. Опять земля сотрясалась от взрывов, которые сметали и расплавляли успевший упасть за последние сутки снег. Воздух был просто начинен клубами дыма и распыленным грунтом. Снесенные до корня деревья горели — советские бомбардировщики обильно сбрасывали фосфорные зажигательные бомбы. Упорного противника пытались в прямом смысле выжечь. А противник огрызался с огнем зенитных пулеметов и орудий батареи «Ярисевя», способными стрелять по воздушным целям. Но это только выдавало расположение финских позиций и навлекало новые и новые удары.

Журнал боевых действий финских батальонов отражал всю неразбериху, воцарившуюся на этом участке линии Маннергейма. Обстановка так быстро менялась, что записи за ней не поспевали. Части 7-й пехотной дивизии на промежутке между Теренттиля и Вирстакиви были уже так перемешаны, что командование не могло уследить за их расположением. Связь, как всегда в таких случаях, была оборвана с первыми же упавшими снарядами. Лишенные средств коммуникации, финские командиры оттесненных со своих позиций рот и взводов не могли оценить общую оперативную обстановку, и каждый действовал, руководствуясь только личным взглядом на сложившуюся ситуацию.

В четыре часа дня 18 февраля от командира финской 21-й дивизии командующему войсками на Тайпале пришел рапорт: «Мои люди больше не способны удержаться. Личный состав рассеян. Восемь офицеров убиты. Русские прорвали передовую оборону» [73] .

Под угрозой оказалась тыловая позиция финнов, которую удерживал резервный батальон майора фон Шрове. Все финские резервы, включая писарей, поваров и штабистов, были брошены на противодействие продвигающимся советским войскам.