— А из-за моего брата женщины тоже страдали?

— Ты о ком? Об Эйдане?

— Да, о нем, — прошептала Марисса. — Он ведь многих соблазнил…

— Нет-нет, Эйдан — совсем не то. Я не стал бы называть его своим другом, если бы он дурно обращался с женщинами. Эйдан соблазнял лишь тех, которые очень этого хотели. То есть можно сказать, что это не он их соблазнял, а они его.

— А женщины его любят?

— Только самые глупенькие из них. Но он-то всегда с ними честен.

— Ох, он сейчас такой холодный… Знаешь, я очень за него беспокоюсь.

Тут Джуд вдруг остановился и спросил:

— Что с тобой, дорогая? Ты дрожишь. Может, ты нездорова?

— Нет, со мной все в порядке. Просто я… задумалась. Знаешь, я не ожидала услышать от Питера Уайта то, что он сейчас сказал. Может, он и в самом деле неравнодушен ко мне? Но даже если и так, я все равно не желаю его видеть, — добавила Марисса, нахмурившись.

— И ты абсолютно права, — сказал Джуд, заключив ее в объятия.

Она тихонько вздохнула и прошептала:

— О, ты так добр ко мне…

Закрыв глаза, Джуд вдыхал чудесный цветочный запах, исходящий от ее волос. Ему очень хотелось, чтобы Марисса его полюбила, но он твердо решил: если все- таки придется с ней расстаться, он сделает это так, чтобы она не догадалась, какую боль ему это причинит.

— Ты такой теплый, — прошептала Марисса, расстегивая его сюртук и запуская руку ему под рубашку.

Джуд замер на мгновение, затем, осторожно ее отстранив, пробормотал:

— Дорогая, нам пора возвращаться. Ведь наше отсутствие могут заметить.

Но Марисса, снова к нему прижавшись, прошептала:

— Поцелуй меня, пожалуйста.

На сей раз ему не удалось сдержаться. Он впился в ее губы страстным поцелуем и тут же почувствовал, что она еще крепче к нему прижалась. Причем было очевидно, что Мариссу уже не удовлетворял один лишь поцелуй — она явно хотела большего. Прошло еще несколько секунд, и Джуд вдруг понял, что Марисса выдернула из брюк его рубаху. «Остановись! — приказал он себе. — Успокойся же!»

Но Джуд по-прежнему целовал Мариссу и по-прежнему прижимал ее к себе. Внезапно его рубашка чуть распахнулась, а затем он почувствовал, как по его груди заскользила ладонь Мариссы. И Джуд тотчас же понял, что именно этого и хотел. И еще он хотел… войти в нее, хотел взять ее немедленно.

Неподалеку от них находилась уютная беседка, где их никто не побеспокоил бы. Джуд, подхватив Мариссу на руки, понес ее в эту беседку. Марисса же тем временем целовала его в шею, но ей явно мешал галстук. И Джуду вдруг захотелось сорвать с себя и галстук, и сюртук, и рубашку — захотелось сорвать с себя всю одежду, чтобы Марисса могла целовать его везде, где пожелает. Да, она права, он вовсе не наставник, не учитель. Он такой же, как она, и очень может быть, что он напрасно так долго сдерживал себя, напрасно подавлял свою чувственность. И вообще, кто он такой, чтобы защищать Мариссу от нее же?

Джуд уложил ее на скамейку с подушкой, затем снял с себя сюртук, после чего сорвал галстук и стащил через голову рубашку.

Лунный свет проникал через решетчатые стены беседки, и этого света было достаточно, чтобы видеть глаза Мариссы — глаза, полные желания. Приподнявшись, она уселась к нему на колени и прошептала:

— О, Джуд… — Ее ладони заскользили по его плечам и по груди. — Джуд, о Господи!..

Она принялась покрывать поцелуями его грудь, а он, придерживая ее за талию, позволял ей делать все, что хотелось. Марисса же ласкала его и целовала с такой страстью, что оставалось лишь удивляться тому, что она не потеряла невинность уже давно.

Внезапно она чуть отстранилась и, заглянув ему в глаза, прошептала:

— Я хочу увидеть тебя всего, Джуд. Всего, понимаешь?

Немного помедлив, он поднялся на ноги и расстегнул пуговицы на брюках. Марисса же замерла, затаила дыхание. И в тот же миг Джуд вдруг понял, что не должен делать то, что собирался сейчас сделать. Одна лишь похоть — этого слишком мало.

— Проклятие, — проворчал он. — Я не могу.

— Джуд, ну пожалуйста… Мы ведь можем…

— Нет, я не могу, — перебил он.

Марисса насупилась, и Джуд снова обнял ее.

— Иди сюда, дорогая.

Он приподнял ее и усадил себе на колени.

Марисса тотчас же заерзала, и Джуд почувствовал, что возбуждается. Едва удерживаясь от стона, он прошептал:

— Я не могу, дорогая. Поверь, я очень сожалею, но не могу.

Марисса тихонько всхлипнула, и Джуд понял, что не может оставить ее в таком состоянии — какие бы ни были его намерения. Чуть отстранившись, он сунул руку ей под юбки. Она снова всхлипнула и простонала: