Табличка-указатель с надписью «Клуб» привела к тики-бару под пальмовым навесом – там, весело болтая и смеясь, сидела стайка юных красоток. Оливия сначала оробела, как новенькая в незнакомом классе, но потом услышала знакомый голосок с характерными лос-анджелесскими интонациями...

– Я хочу сказать, я, типа, достиглаза эти дни большего, чем за всю свою жизнь...

Это была Кимберли. Перед ней на тарелке высилась целая гора блинчиков, а она лишь рассеянно возила вилкой и, кажется, не проявляла к ним никакого интереса. Оливии стоило большого труда удержаться и не отобрать их у нее.

– Кимберли! – радостно воскликнула она, на полном ходу врезаясь в девичью группу. – Как я рада тебя видеть! Как продвигается фильм? Где ты взяла эти блинчики?

Как же она обожралась! Оливия съела омлет с беконом, три банановых блинчика с кленовым сиропом, одну булочку с голубикой, три маленьких ломтика бананового хлеба, два стакана апельсинового сока, три чашки капуччино и «Кровавую Мэри». Пока она уплетала все это, стараясь бурно не проявлять радости оголодавшего, стали появляться все новые лица, знакомые ей по Майами и по Лос-Анджелесу. Кроме Кимберли, там был Уинстон, красивый чернокожий инструктор по дайвингу (слава Богу, он избежал кровавой бойни, устроенной в «ОкеанОтеле»), потом Майкл Монтерозо, чудо-косметолог, и Трэвис, человек с «волчьими» глазами: актер, он же писатель, он же учитель жизни. Все они выставляли напоказ свои смазанные маслом и великолепно натренированные тела, слоняясь между баром и бассейном. Тут вербовочный лагерь, это было ясно как день, – здесь у «Аль-Каиды» что-то вроде парка отдыха, вроде как у британцев Батлинз. Уинстон лежал в шезлонге и громко переговаривался с Трэвисом и Майклом Монтерозо, сидевшими в баре.

– Это вино урожая года Валентино, когда она была в платье с белой полоской? – произнес Уинстон.

– В нем она была на «Оскаре», – поправил его Майкл. – А на премии «Золотой глобус» на ней было Армани темно-синего цвета, с открытой спиной. И толкнула речь насчет дорогуш – «У каждого должен быть дорогуша, чтобы сказать «Ну как день прошел, дорогуша?» У меня для этого есть Бенджамен Братт».

– А через полтора месяца они разбежались.

– Я был в охране на премьере «Одиннадцати в Океане», стою и думаю: не могу же я попросить Джулию Роберте открыть сумочку, так она сама подходит и раскрывает ее передо мной.

– Ты и сейчас там работаешь? – спросил актер Трэвис, сверкая голубым «волчьим» глазом.

– Уже нет, – буркнул Уинстон. – А ты все еще водишь фургон для этих, в южном Лос-Анджелесе?

– Нет.

– А я думал, водишь, – сказал Майкл.

– Ну, разве что иногда, редко.

– О чем речь? – поинтересовалась Оливия.

– Ну, это, типа, как бы сказать... такая офигенная работа, – заплетающимся языком отвечал Трэвис. – Дерьмо, конечно, зато денежная. Если ехать, типа, в Чикаго или в Мичиган и спать в фургоне, ты можешь намотать километраж – за день и сверхурочно, но что получше, всегда достается боссам.

– Как называется фирма? – спросила она и тут же пожалела об этом. Вопрос прозвучал слишком по-журналистски – еще так мог бы спросить полицейский. Но, по счастью, актер Трэвис витал мыслью далеко и ничего не заподозрил.

– Охранная фирма-то? «Надежный перевозчик».

Он зевнул, слез со своего насеста и прошествовал к столику под пальмой, на котором размещалось нечто, напоминающее гигантскую скульптуру из воска – из нее торчало несколько горящих свечей. Сунув в рот недокуренный косяк, он снова раскурил его и принялся мять воск, лепя из него нечто непонятное и загадочное.

– Что это он делает? – вполголоса спросила Оливия.

Майкл Моитерозо выкатил глаза.

– Восковой торт, – ответил он. – Так он высвобождает творческую энергию.

Девушка еще раз глянула в ту сторону, и у нее перехватило дыхание. Мимо бара шел Мортон Си – костюм для подводного плавания спущен до талии, мышцы так и играют. На каждом плече он нес по кислородному баку, а шедшие за ним двое смуглых парней (внешне похожие на арабов) несли жилеты и регуляторы воздушной смеси.

– А я была в этом году на вручении Оскара, – сказала Кимберли. – Заполняла место. Сидела за Джеком Николсоном.

Мортон Си заметил Оливию и, вспыхнув, отвернулся. Ишь, рассердился. Гад двуличный. И пусть теперь не пытается втереться к ней в доверие. Она достала миниатюрную фотокамеру и украдкой сделала несколько снимков.

– Ты серьезно? – спрашивал Уинстон. – Это такие ребята, которые, типа, садятся на место, когда Холли Берри идет в уборную?

Оливия слегка ткнула Майкла локтем, кивнув на удаляющуюся спину Мортона.

– Кто это? – шепотом спросила она.

– Этот белобрысый? Это, типа, вроде как инструктор по дайвингу или что-то вроде того.

– Отец меня туда устроил, потому что он там осветителем, – похвасталась Кимберли. – Второй раз я сидела за Шакиру Кейн, но она, типа, лишь в один перерыв пошла в уборную. Зато в прошлом году я чуть не за половину первого ряда посидеть успела.

– Кто-нибудь видел Пьера?

– Альфонсо сказал, что он пошел, типа, на ланч, или жранч – в общем, поесть. А вон и Альфонсо. Привет, старик. Давай выпьем.

Похожий на тролля Альфонсо, без рубашки, направился к бару. Оливия почувствовала, что ее желудок не в силах переварить вида его волосатой спины.