Дело в том, что у Сверри имелся господин. Почти у каждого человека есть господин, который его защищает. Господина Сверри звали Хиринг. Он владел обширными землями, и наш хозяин каждую зиму платил ему серебром, поскольку сам торговец и его семья находились под покровительством Хиринга. Но как, спрашивается, он мог защитить Сверри в море?! Правда, Хиринг пообещал выяснить, кому принадлежит красный корабль и почему этот человек упорно преследует Сверри.

Ну а пока наш хозяин решил уплыть подальше. Поэтому мы отправились в Северное море и двинулись вдоль берега, заработав там кое-какие деньги на продаже сельди. Переплыв море, мы впервые за то время, что я был рабом, вернулись в Британию.

Мы высадились на берег какой-то реки в Восточной Англии, я так никогда и не узнал, как она называлась. Там мы загрузили на борт толстые овчины, которые отвезли во Франкию, где купили множество железных слитков. То была выгодная покупка, потому что франкское железо считалось лучшим в мире. А еще мы приобрели сотню тамошних клинков для мечей, тоже стоивших очень дорого.

Сверри, как всегда, проклинал франков: те были расчетливыми, прожженными торговцами, но, по правде говоря, он и сам им нисколько не уступал. И хотя за железо и клинки мы заплатили немалые деньги, наш хозяин знал, что получит в северных землях огромную прибыль.

Итак, мы двинулись на север. Лето подходило к концу, огромные стаи гусей летели на юг, и через два дня после того, как товар в очередной раз был разгружен, мы увидели красный корабль, ожидающий нас у фризского побережья.

С тех пор как мы в последний раз видели это судно, прошли недели, и Сверри, должно быть, надеялся, что Хиринг разобрался с его владельцем и нам больше ничего не угрожает. Но корабль стоял у самого берега, и на сей раз ветер был на его стороне. Поэтому мы повернули к берегу, и люди Сверри отчаянно хлестали нас бичами.

Я крякал под каждым ударом, изображая, будто изо всех сил налегаю на весло, но, по правде говоря, сам делал все, чтобы красный корабль мог нас догнать.

Я ясно его видел. Я видел, как поднимаются и опускаются его весла, видел белую пену, бурлящую у его носа. Корабль этот значительно превосходил по размерам «Торговца» и был намного быстрее, но ему приходилось преодолевать большее сопротивление воды, вот почему Сверри удалось-таки привести нас к берегу Фризии, которого боялись все капитаны.

В отличие от многих других северных берегов, этот берег не окаймляли скалы. Вместо скал там были заросли камыша, множество ручьев и островков, а берега скрывались под водой во время прилива. На много миль вокруг тут было одно сплошное коварное мелководье.

Фарватер отмечали ивовые прутья, воткнутые в грязь, эти хрупкие вехи, позволявшие отыскать безопасный путь через здешний лабиринт… Но среди фризов тоже есть пираты. Они нарочно отмечают прутьями такие каналы, которые ведут только к иловым берегам, где отлив может посадить корабль на мель. И тогда люди, что обитают в слепленных из ила хижинах на своих грязевых островках, затопляют корабль и убивают, и грабят.

Но Сверри давно торговал здесь и, подобно всем хорошим капитанам, помнил, где находятся настоящие каналы.

И хотя красный корабль гнался за нами, Сверри не запаниковал. Я наблюдал за ним, пока греб, и видел, как глаза нашего хозяина бегают туда-сюда: он решал, какой проход предпочесть. Потом быстро налег на рулевое весло, и мы повернули в выбранный им канал. Он искал самые мелкие места, самые извилистые ручьи, и боги были на его стороне, потому что, хотя наши весла иногда ударялись об илистую банку, «Торговец» ни разу не сел на мель.

Как я уже говорил, красный корабль был больше нашего, и, вероятно, его капитан знал берег не так хорошо, как Сверри, поэтому он двигался очень осторожно, и вскоре мы оставили его позади.

Потом красное судно снова начало нас догонять, когда мы пересекли широкий отрезок открытой воды, но Сверри нашел на дальней стороне другой канал и там впервые за весь день позволил нам грести медленнее. Он отправил Хакку на нос, и тот стал бросать в воду веревку со свинцовым грузом, выкрикивая, какая тут глубина.

Мы ползли через лабиринт грязи и воды, медленно пробираясь на северо-восток. А я посмотрел на восток и увидел, что Сверри наконец совершил ошибку.

Линия ивовых прутьев отмечала канал, по которому мы тащились, но за этими прутьями, за низким грязевым островком, полным птиц, прутья побольше отмечали более глубокий канал, что вел в глубь острова. Двигаясь по этому каналу, красный корабль вполне мог нас обогнать, и его капитан использовал эту возможность. Гребцы вовсю били веслами по воде, судно шло на полной скорости, но потом вдруг налетело на мель.