Однажды Алфред, опять собираясь в город, сказал как-то торжественно:

— Ну, ждите! Сегодня всем подарков привезу. Юхан с Серой уже, наверное, к городу подъезжают.

И ушел на хутор Маза, чтобы на омнибус успеть. У Короля были свои дела, его давно занимал хутор Нуки, что расположен у развилки двух дорог в километре от У Большой Дороги, потому и Нуки назывался, ибо «нукк» по-эстонски означает «угол». Но от дома далеко уходить не хотелось, хотя и понимал, что раньше, чем начнут летать летучие мыши, Алфред из города не вернется. Окольными путями Король пытался выведать у Хелли Мартенс, не знает ли она, какого рода будут подарки. Он спросил невинно:

— А что тебе привезет Алфред?

Не о своем подарке интересовался — нет, нет. Но надеялся, что Хелли скажет о собственном подарке, а тогда заодно… Но она сказала, что понятия не имеет, что бы это могло быть. Дальнейшие хитрости были бессмысленны. Оставалось ждать. И они — Вилка, Хелли и Король — с нетерпением ждали Алфреда из города Журавлей. Наконец он приехал…

Подумать только! Он прикатил на велосипеде! Ехал не спеша, потому что за ним тащилась добрая старая Серая, а на колымаге, свесив ноги, сидел дед Юхан, в одной руке вожжи, другой обнимал большую-пребольшую — у Короля перехватило дыхание от предчувствия великого события! — упаковку. Король умирал от любопытства и гордости, он начинал соглашаться даже с осенью и даже с необходимостью идти туда где его «научат уму-разуму»… и «уважать старших».

Алфред и Юхан, хитро поглядывая на Его Величество, осторожно внесли в дом эту пребольшую упаковку. Они поставили ее на пол около кровати Короля — правильно, где же еще! Потом Юхан занес и другие свертки и коробки, положил их на стол. Алфред занес еще какой-то ящик. Публика — Ида, Хелли, Вилка — замерли в ожидании, все были переполнены торжественностью. Алфред спокойно, не спеша начал распаковывать пребольшую вещь, и, чем больше она освобождалась от картона, бумаг и веревок, тем больше росло недоумение Его Величества. Наконец, эта загадочная вещь полностью предстала перед глазами охнувшего в изумлении народа — зингеровская швейная машинка с ножной педалью.

Королю стало жарко. Он не понимал, что это за чертовщина железная, но что она предназначена не ему — это до него дошло сразу. Вилка продолжала обнюхивать вещь, благоговейно виляя хвостом, — собака ведь, не понимает.

Зингеровская машинка была приобретена в рассрочку, радиоприемник «Филипс» также и велосипеды Алфреду и Хелли. Велосипед Хелли, разобранный, валялся в телеге. О нет, об особе Короля, оказывается, все же не забыли. Передав ему картонную коробку, конечно намного меньше, чем та, с машинкой, Алфред сказал с торжеством в голосе:

— А это тебе. Получай.

«Гав-гав!» — воскликнула доверчивая Вилка.

А Хелли, улыбаясь, сказала:

— Открывай, чего ждешь?

Король открыл свою коробку — и что же?! В ней ничего не было примечательного! Вилка, взглянув ему в глаза, поджала хвост. В коробке лежал школьный ранец, да еще тетради, учебники и карандаши…

Оскорбленное достоинство!

Да-а, коронованным особам такое свойство присуще. Вот какое невезение… когда тебе всего лишь семь лет. Но он вел себя достойно, мужественно, не заплакал, гордо выложил содержимое на свою кровать, потом подошел к ЭТИМ людям и сказал им всего лишь два слова:

— Благодарю вас.

Вилка разрядила свой хвост.

Раздался смех Хелли.

Жизнь в доме У Большой Дороги продолжалась. А что оставалось делать?

Король в обществе преданного друга Вилки обследовал окружающие владения, в том числе и сады близ, лежащего хутора Кооли, где обнаружил вишневые деревья в превосходном состоянии, а также растущие в изобилии кусты смородины, малины и других ягод. Приличия ради, он также познакомился с наследником хутора, принцем Эдгаром, примерно одного с ним возраста, и пришли они к обоюдному выводу, что ходить им через страшные леса до Брюкваозера в школу — вместе.

Однажды Его Величество взобрался на вишню, чтобы установить качество ее плодов. Выяснилось, что сей принц, то есть Эдгар, и не принц совсем, а самое настоящее быдло, к тому же совершенно невоспитанный. Он так стал эту вишню трясти, что Король с нее свалился. Конечно, быдло за это получил оплеуху. Ответить по-мужски эта чернь не сумела, побежала к матери, дожидаться которую Король, разумеется, счел ниже собственного достоинства. Но вечером эта, с позволения сказать, «дама» появилась во дворе дома У Большой Дороги. Здесь ее принял Алфред, и она со слезами на глазах божилась, будто «этот паршивец» (каково оскорбление!) ее сыночка, Эдгара, почти совсем убил, да еще слопал вишен на изрядную сумму.

Алфред повел себя совершенно неузнаваемо. Такого за ним раньше не наблюдалось. Он стал учить Его Величество уважать чужую собственность! — предварительно спустив с него штаны… Насилие? Конечно. Но что поделаешь, когда тебе только семь лет… Вилка наблюдала экзекуцию, поджав хвост. По ее виду можно было заметить, что она этого не оправдывала. Мамаша с хутора Кооли осталась довольна и после того как убедилась, что ее финансовые претензии должен удовлетворить сам Король, когда вырастет, удалилась.