Солнце, словно истаивая на глазах, опускалось за горы с правой стороны ущелья. Теперь уже не тени, а сумрак лился вниз. Сумерки окутали место, где мы стояли. Но противоположный склон еще был освещен. В вышине над ним пластались перистые ярко-белые облака. Затем они порозовели. И тогда со дна ущелья к вершинам противоположного склона стремительно рванулась тьма, снизу вверх. Тьма наполнила ущелье до краев. Лишь высокие облака, пунцовые, налитые закатом, сияли над черными зубьями. Но их свет в поднебесье, казалось, лишь сгущал темноту теснины.

Сразу похолодало, и рыжий пар вырывался из конских ноздрей, когда застоявшиеся лошади фыркали и вздыхали.

Мы молча стали спускаться к юрте. Лошади на крутом склоне ступали осторожно, не спеша, часто поворачивая голову из стороны в сторону, инстинктивно чуя опасность. Бросив поводья, я стал в стременах, чтоб облегчить коню спуск, не мешать.

Наконец мы выбрались на ровное место, свернули за увал и увидели костерок около юрты — прямой столбик белого дыма поднимался над пламенем. У огня сидели жена и сестра Дердеша, его сыновья и племянник. Абдулла поднялся и шагнул нам навстречу.

— Дядя задерживается, — сказал он.

— Похоже... — пробормотал я, слезая с лошади.

Тут от ручья к поляне поднялся сам Дердеш. Он, право, был ростом с лошадь в холке, и плечи его — под стать лошадиным. А под мышкой он нес кого-то, виднелись лишь подошвы сапог.

— Вот, начальник, Осман-Савай, — сказал Дердеш и резким движением бросил к моим ногам чье-то тощее тельце. — Брыкался, да, видно, устал.

Оказавшись на земле, человечек вдруг заюлил, завертелся, вскочил на ноги, запрыгал, спутанный, норовя ударить Дердеша головой в живот. Ярость бритоголового с выпученными круглыми глазками Осман-Савая была неистовой. Не будь у него во рту кляпа, ущелье наполнилось бы, наверное, диким визгом.

У Галицкого оказался в руках револьвер, и только под. его дулом джельдет-башкосек успокоился. Мы знали Осман-Савая по описаниям, но никакие самые омерзительные сравнения не оказались бы для него преувеличением.

— Если ты будешь вести себя тихо, — сказал Галицкий по-киргизски, обратившись к Осман-Саваю, — я прикажу вынуть кляп.

Осман-Савай закивал часто и мелко.

— Пить, пить, — попросил он первым делом.

Он напился из моих рук и прилег тихо между мною и Галицким.

— Почему, Дердеш-ака, вы не сказали мне, что пойдете за Осман-Саваем?

— Начальник не спрашивал — я не говорил. Нужно было джельдета по дороге встретить. От пещеры, где мы прятались, юрта словно на ладони видна. Почуяв неладное, он мог не вернуться в пещеру. Пошел бы предупредить...

— Все понятно, — прервал его Галицкий. — Дердеш-мерген, вы точно знаете, где тайный склад Джаныбека?

— Да.

Осман-Савай ошалело глянул на Дердеша, потом упал ничком, сжался и зашипел проклятия.

— Мы очень хорошо осматривали ущелье и скалу, о которой вы говорите, — сказал Галицкий. — Это монолит высотой шестьсот метров. Там негде спрятать ни оружия, ни продовольствия.

— Плохо смотрели, начальник! — улыбнулся Дердеш.

— Хорошо смотрели. Может быть, мы о разных скалах говорим? Их много в ущелье.

— Против той Мамбетбай живет. Он и сторожит сокровище.

— Мамбетбай?.. — Галицкий постарался не показать себя ошарашенным, но крайнее удивление прозвучало в его голосе явно.

Все приехавшие со мною слышали от меня о Мамбетбае-предателе. Но одно дело — услышать от меня, и совсем другое — от Дердеша, пришедшего с той стороны, из-за границы.

— Да. Мамбетбай.

— Значит, Мамбетбай — предатель?!

— Нет, — сказал Дердеш. — Он верно служит курбаши. Он его человек. Вы всегда преследовали тех басмачей, которых хотел уничтожить Джаныбек-казы. Но никогда — его самого.

— Вы уверены, что Мамбетбай знает о сокровищах? — спросил Галицкий.

Дердеш пристально посмотрел на него:

— Он — ваш проводник. Вы верите Мамбетбаю. Но служит он Джаныбеку.

— Красный пес! — заверещал Осман-Савай. — Да будь проклят твой род!

Дердеш нахмурился:

— Твои проклятия, джельдет, подтверждают, что я говорю правду. Мамбетбая ты не раз видел вместе с Джаныбек-казы.

— Возможно, — сказал Галицкий, — только его проклятий и ваших слов жало. Мы доверяли Мамбету. Вы можете доказать, что он знает о тайнике? Он действительно живет против Красной скалы. Мы каждый день проезжаем мимо, но не знаем ничего о сокровищах, спрятанных в ней, хотя исследовали местность очень внимательно.