Старик Головкин от возмущения начал подпрыгивать, как молодой петух:

— Ну что ты говоришь, Федюк, ну что ты говоришь? Как мы могли твой ломик слышать, ежели вот все трое спим на сеновале? Милиция, а не знает, что мой старший Петр в сильно ответственной командировке, так вот Лизавета одна спать в доме боится.

Анискин смотрел на трубу, все цокал языком и старался не смеяться.

— А остальной народ где был? — спросил он. — Пашка с Витькой где обретаются, ежели их по сию пору дома нету? Это же надо, до семи часов гулеванье устраивать! Откуда только силы берутся — вот чего я не пойму?

Разговаривая вот таким макаром, участковый между тем влез по дряблой лесенке на крышу, осмотрел огрызок кирпичной трубы, мазнул пальцем по белому известковому следу и то, что осталось на пальце, понюхал, затем сунул руку внутрь, вынул горсть измятых и черных от сажи цветов, каждый из них рассмотрел в отдельности и только после этого спустился вниз.

— Вы вот что, дед Головкин и все твое семейство, идите-ка вы себе домой, проживайте спокойно, не волнуйтесь, а чтобы пироги с брусникой спечь, надо на трубу дыряво ведро надеть. Вопросов не имеется?

— Не имеется! — дисциплинированно сказал дед Головкин. — Только вот где дыряво ведро взять?

На это участковый не ответил, так как держал путь к колхозной конторе, возле которой уже стояли председатель Иван Иванович и колхозный сторож Досифей — при валенках и берданке. Оба глядели на цветочную клумбу и поэтому не видели подходящего Анискина.

— Это как называется? — спрашивал председатель Иван Иванович. — Я тебя спрашиваю, Досифей Досифеевич, как это называется? Кто цветы рвал?

— Не знаю, — ответил старик и для куражу, срамец этакий, еще оперся плечом на берданку. — Это, я так думаю, еще до моего выхода на боево дежурство парнишонки своим мадамам подарки делали...

Участковый Анискин ласково взял за пуговицу колхозного председателя и сказал:

— Во-первых, здравствуй, Иван Иванович, а во-вторых, освети такой вопрос. У Головкиных ночью трубу увели, так мне шибко интересно знать, сколько тракторов и других машин за сентябрь из капитального, профилактического и другого ремонту вышло? И почему, Иван Иванович, после ремонту машины хуже работают, чем до ремонту?

Иван Иванович сердито нахмурился, но ответил:

— За сентябрь различные виды ремонта прошли четыре машины — это раз! А два — возводить клевету на ремонтную службу я вам не позволю! Нет, не позволю!.. Ты чего смеешься? Ну чего ты смеешься?

Анискин посмотрел председателю в глаза, задумчиво сказал:

— А я и сам не знаю, чего смеюсь. Наверно, вода с головы за шиворот попала или погода шибко хорошая...

Славный сентябрь на самом деле жил на могучей Оби. Розовая от солнца и голубая от себя самой, плавно и мощно текла она в даль-дальнюю, и ни морщинки не было на ней — громадное зеркало медленно двигалось вдоль берегов, отражая темные мудрые осокори, зеленые еще яры, дома, тоже розовые от солнца, леса, молодые еще по-летнему. Снежными хлопьями плавали над рекой чайки.

— Пройдемся по бережку, Иван Иванович! — сладко запел на ухо председателю Анискин. — Заседание у тебя на десять обозначено, нарядами теперь заместитель занимается, ремонт текущий и не текущий ведется, как ты говоришь, полным ходом. Ажур!

Вот так — под анискинские речи — прошли они по берегу до околицы деревни, остановились, чтобы немного передохнуть, но не успели: вдруг за кустами раздался всполошный треск мотора, по звуку похожий на мотоциклетный. Мотор взревел отчаянно, словно в последний раз, и — захлебнулся, замолк.

— Не заводится! — печально сказал Анискин и посмотрел на часы. — С семи часов десяти минут не заводится, холера этакая, а пахать-то надо!

Председатель Иван Иванович уже широко шагал по кочкам к кустарнику, ругался на ходу и почему-то грозил не правой рукой, а левой. Бросившись вдогонку, Анискин понял, в чем дело — в правой руке Иван Иванович, оказывается, до сих пор держал толстую записную книжку, которую вынул, чтобы доказать участковому, как хорошо работает колхозная ремонтная служба.

— В чем дело?

Большой трактор «Беларусь» стоял на краю паханины. Смуглый от рождения и чумазый от масла тракторист Максуд Максудов председателя колхоза и участкового инспектора встретил грубо.

— Пусть с вами колхозный механик здоровается! — ответил Максуд Максудов на приветствие председателя. — Пусть все здороваются, кроме Максуда Максудова! Был трактор как трактор, ходил, бегал, а они приходят, говорят: «Профилактический ремонт!» Хорошо! Ставим трактор на профилактический ремонт, получаем трактор из профилактического ремонта — спрашивается, где трактор?