Нажав кнопку интеркома, Бакман сказал:

— Герб, проследите, чтобы на него поставили как микропередатчик, так и восьмидесятую боеголовку гетеро-статического класса. Так, чтобы мы могли следить за ним и в любой момент его уничтожить.

— Голосовой жучок тоже поставить?

— Да. Если сможете незаметно забраться к нему в глотку.

— Я велю Пег это проделать, — сказал Герб и отключился.

Интересно, мог еще кто-нибудь, скажем между мной и Макнульти, извлечь еще какую-нибудь информацию, спросил себя Бакман. Нет, решил он. Потому что этот человек и сам толком ничего не знает. Нам следует просто дождаться, пока он поймет, что и как, и быть рядом с ним, физически или электронно, когда это случится. Собственно говоря, именно это я ему и сказал.

Однако меня по-прежнему тревожит возможность столкнуться с секстами, действующими как единая группа, несмотря на их обычную враждебность друг к другу.

Снова нажав кнопку интеркома, Бакман сказал:

— Герб, организуйте круглосуточное наблюдение за этой поп-певичкой Хильдой Харт, или как там ее зовут. И добудьте из Центрального Банка досье на всех, кого зовут секстами. Понимаете?

— А досье на них как-то помечены? — спросил Герб.

— Возможно, что нет, — с ужасом сказал Бакман. — Весьма вероятно, что десять лет назад это никому не пришло в голову. Десять лет назад, когда был жив Дилл-Темко, когда он еще задумывал произвести на свет новые и все более причудливые формы жизни. — Вроде нас, септов, иронично подумал он. — Тогда определенно не брали в расчет нынешние времена, когда сексты оказались негодны с политической точки зрения. Вы согласны?

— Согласен, — отозвался Герб, — но все равно попытаюсь.

— Если в досье есть пометки, — сказал Бакман, — нужно, чтобы за всеми секстами было установлено круглосуточное наблюдение. И даже если мы не сможем откопать всех до единого, необходимо приставить хвосты к тем, кого мы знаем.

— Будет сделано, мистер Бакман. — И Герб отключил интерком.

— До свидания и удачи вам, мистер Тавернер, — сказала Ясону пол-цыпочка по имени Пег у входа в серую громаду академии.

— Спасибо, — поблагодарил Ясон. И с удовольствием набрал полные легкие утреннего воздуха, пусть даже загрязненного смогом. Я выкарабкался, сказал он себе. Полы могли повесить на меня тысячу обвинений, но этого не сделали.

Откуда-то сбоку послышался хриплый женский голос.

— Ну, что дальше, малыш?

Ни разу во взрослой жизни Ясона не звали малышом; ростом он был под два метра. Повернувшись, он собрался было что-то сказать, но затем разглядел обратившееся к нему существо.

Ростом эта девушка была полных метр восемьдесят — тут они были примерно равны. Однако по контрасту с ним она носила черные брюки в обтяжку, красную кожаную куртку с бахромой-кисточками, серьги-обручи и цепь вместо пояса. А еще — сапожки на «гвоздиках». Боже милостивый, подумал Ясон. Интересно, где у нее кнут.

— Вы ко мне обращаетесь? — спросил он.

— Ага. — Девушка улыбнулась, показывая зубы, украшенные золотыми знаками зодиака. — До того, как ты оттуда вышел, на тебя повесили три разные штуковины. Думаю, тебе следует знать.

— Я и так знаю, — сказал Ясон, недоумевая, кто она такая.

— Одна из этих штуковин, — продолжила девушка, — миниатюрная водородная бомба. Она может детонировать по радиосигналу, выпущенному из этого здания. Об этом ты тоже знал?

— Нет, — после короткой паузы ответил Ясон. — Об этом я не знал.

— Вот так он обделывает свои делишки, — сказала Девушка. — Мой брат. Он так культурно с тобой треплется, так мило и задушевно. А потом приказывает одному из своих сотрудников — их у него целый штат — развесить на тебе всякую дрянь, прежде чем ты выйдешь из этого здания.

— Твой брат, — повторил Ясон. — Генерал Бакман. — Теперь он подметил сходство между ними. Тонкий удлиненный нос, высокие скулы, шея как на портретах Модильяни, очень красивая. Ничего не скажешь, благородная внешность. И сам генерал, и его сестра произвели на Ясона впечатление.

Но ведь она тоже должна быть септом, сказал он себе. И снова почувствовал, как его охватывает настороженность, аж волоски на загривке встали дыбом.

— Я сниму с тебя эту гадость, — сказала девушка, по-прежнему улыбаясь златозубой улыбкой генерала Бакмана.

— Хорошо бы, — отозвался Ясон.

— Пойдем ко мне в шустрец. — Она легко тронулась с места.

Ясон неловко поплелся следом.

Считанные секунды спустя они уже сидели на передних ковшеобразных сиденьях ее шустреца.

— Меня зовут Алайс, — сказала девушка.

— А меня Ясон Тавернер, — сказал Ясон. — Певец и телеведущий.

— Правда? Не смотрела телевизор с тех пор, как мне стукнуло девять.

— Ты мало что потеряла, — сказал Ясон, сам не понимая, есть в его словах ирония или нет. Откровенно говоря, подумал он, я слишком устал, чтобы еще и в этом разбираться.