— Сожалею, что пришлось уже сейчас вытаскивать это на свет, — сказал Герб. — Но ведь им уже удалось понизить вас в должности с маршала до генерала. Если общественность поверит в историю с инцестом, вас, вероятно, удастся принудить к отставке. Конечно, даже если мы перехватим инициативу, они все равно смогут огласить историю с инцестом. Будем надеяться, что вы под надежным прикрытием.

— Я сделал все возможное, — сказал Бакман.

— Кого же нам обвинить? — спросил Герб.

— Маршала Гольбейна и маршала Экерса. — Ненависть Бакмана к этим людям равнялась их ненависти к нему. Пять лет назад они истребили более десяти тысяч студентов в кампусе Станфорда — кровавый и бессмысленный беспредел той жестокости из жестокостей. Второй Гражданской войны.

— Я не имел в виду заказчиков, — пояснил Герб. — Это и так очевидно — Гольбейн, Экере и прочие. Я имел в виду того, кто непосредственно ввел ей наркотик.

— Любая мелкая рыбешка, — ответил Бакман. — Какой-нибудь политзаключенный из исправительно-трудовых лагерей. — На самом деле это значения не имело. Сгодился бы любой из миллионов обитателей исправительно-трудовых лагерей, любой студент из вымирающего кибуца.

— А я бы предложил пришить это дело кому-то повыше, — заявил Герб.

— Зачем? — Бакман не улавливал хода его мысли. Ведь так всегда делается. Аппарат всегда выбирает неизвестного, незначительного…

— Пусть это будет кто-то из ее друзей. Кто-то более-менее равный. Даже пусть это будет кто-то известный. Или даже пусть это будет какая-нибудь знаменитость; известно ведь, что Алайс любила трахаться со знаменитостями.

— Зачем нужен кто-то известный?

— Чтобы связать Гольбейна и Экерса с этими грязными дегенератами от телефонных оргий, с которыми валандалась Алайс. — В голосе Герба вдруг зазвучала неподдельная злоба; Бакман даже удивился и поднял голову. — Теми, кто на самом деле ее убил. Ее дружками по культу. Выберите кого-нибудь как можно выше. Тогда вам действительно будет что повесить на маршалов. Подумайте, какой разразится скандал. Гольбейн как часть сексети.

Бакман отложил сигарету и закурил другую. Размышляя при этом. От меня требуется, подумал он, это перескандалить их. Моя история должна выйти еще более сенсационной.

Придется ее сварганить.

У себя в канцелярии в здании Полицейской академии Лос-Анджелеса Феликс Бакман сортировал разложенные на его столе письма, записки и прочую документацию. Почти механически он отбирал те, что нуждались во внимании Герба Майма, и откладывал в сторону те, которые могли подождать. Бакман работал стремительно, без какого-либо интереса. Тем временем, пока он разбирался с бумагами, Герб в своем кабинете уже начал печатать первое неофициальное заявление, которое Бакману предстояло предать огласке в связи со смертью его сестры.

Оба вскоре закончили и встретились в главном кабинете Бакмана, где он вел свои первоочередные дела. За его массивным дубовым столом.

Усевшись за стол, Бакман прочел первый набросок Герба.

— Неужели мы должны это сделать? — спросил он, когда закончил читать.

— Да, — кивнул Герб. — Не будь вы так подавлены горем, вы бы первый это поняли. Именно ваша способность вникать в дела подобного рода и удерживала вас на высочайшем полицейском уровне. Не будь у вас этой способности, вас бы еще пять лет назад разжаловали в майоры и послали преподавать в какое-нибудь училище.

— Тогда обнародуйте это, — сказал Бакман. — Нет, погодите. — Он жестом попросил Герба задержаться. — Вы тут ссылаетесь на коронера. Разве газетчики не выяснят, что расследование не могло завершиться так скоро?

— Я задним числом датирую время смерти. Я специально оговариваю, что она имела место вчера. Именно по этой причине.

— Это необходимо?

— Наше заявление должно выйти раньше, — объяснил Герб. — Раньше, чем их заявление. А они не станут ждать, пока коронер завершит расследование.

— Порядок, — сказал Бакман. — Пускайте в печать.

Пегги Бисон вошла в кабинет Бакмана, неся с собой несколько секретных докладных записок и желтую папку.

— Простите, мистер Бакман, — сказала она. — Не хотелось бы в такое время вас беспокоить, но…

— Хорошо, я просмотрю, — перебил Бакман. Но это все, сказал он себе. Потом я отправляюсь домой.

— Я знаю, что вы искали именно это досье, — сказала Пегги. — Как и инспектор Макнульти. Оно только что, десять минут назад, прибыло из Центральной базы данных. — Она положила папку перед ним на стол. — Это досье на Ясона Тавернера.

— Но ведь никакого Ясона Тавернера нет, — ошарашенно пробормотал Бакман.

— Очевидно, кто-то его забирал, — сказала Пегги. — Так или иначе, его только сейчас передали по линии. Наверное, они сами только что получили его назад. Никакой пояснительной записки здесь нет. Центральная база данных просто…

— Ладно, — перебил Бакман. — Идите. Я его просмотрю.

Пегги тихонько вышла из кабинета и прикрыла за собой дверь.

— Не следовало мне так с ней разговаривать, — сказал Бакман Гербу Майму.