– Эдик, счастье мое, я не смогу находиться в этой квартире. И Олег здесь погиб, и… коллекция. Как здесь будет жить Эдит? У нас теперь есть деньги, купи дом, хочу видеть из окна деревья. – И Бэлла провалилась в тягучий, черный сон.

Жилье Эдик присмотрел на Новорижском направлении – хороший дом в престижном элитном поселке. Роскошнее, чем был у них в Америке. Плохо, что соседние дома стояли слишком близко, окна в окна.

Можно было поискать другой особняк, дальше от Москвы и дешевле. Но в квартире на кровати лежала Бэлла и отказывалась вставать. Обещала начать лечиться, когда переедет в свой дом.

Подписывая документы, Эдик впервые в жизни не просчитал до конца возможные затраты – на новые автомобили, страховки, налоги, лечение и ежедневные расходы на продукты и коммунальные услуги.

После всех трат денег оставалось в обрез.

А Бэлла теряла интерес к жизни. Химиотерапию переносила очень тяжело, от еды отказывалась, жила на травяных отварах и чаях Мао Тена. Она потеряла все волосы, кожа стала тусклой. Похудела так, что больше походила на мумию.

Оставшись один на один с любимым, смертельно больным человеком, Эдик понял, что отчаяние сведет его с ума. Он вызвал из Америки Эдит с Ксенией и Сергея.

Получив очередные счета, Эдуард позвонил Марку.

– Нам необходимо встретиться.

– О’кей, не вопрос. У меня как раз выходной. На Тверской есть уютное кафе. В час дня годится?

– Да. Только с одеждой не переборщи, оденься скромнее, не в гей-клуб идем.

– Понял, Эд. Буду как член политбюро – в черном костюме и до синевы выбритым.

В кафе Эдуард сел напротив Марка, действительно пришедшего в черном костюме, и без предисловий объявил:

– У меня кончились деньги. Чтобы начать новый бизнес, нужен миллион баксов. Брать кредиты в российском банке – безумие. Мне нужно продолжать лечить Бэллу, содержать дом… Димку я уже «обесточил», он сидит без денег, а у него жена второй раз беременна, ждут двойню. Основной капитал наших фирм мы трогать не можем, он вложен в оборот. Я в затруднении, не знаю, что делать.

Марк смотрел на Эда, парня, которым восхищался несколько последних лет. Сегодня он был одет небрежно – в спортивную куртку, в джинсы и тяжелый вязанный свитер и от этого казался еще моложе. Этот красавец был его другом, отчимом и отцом его сестры. Марк мало кому сочувствовал в этой жизни, но Эду он отказать не мог.

– О’кей. У меня есть план. За нашу с Бэллой квартиру дадут миллион долларов, плюс я нашел покупателя на свою коллекцию. В Амстердаме… Он предлагает полмиллиона опять же зеленых.

– Коллекция уедет из квартиры, и это хорошо. А еще и за деньги… – Эдуард достал сигареты, закурил и смерил своего родственника и друга взглядом, который перестал быть иронично-снисходительным. – А где ты будешь жить, Марк? Зарабатываешь в своей анатомичке копейки.

– Я начал преподавать. Мне хватает. Квартиру я себе сниму.

Длинноногая официантка поставила на стол перед молодыми мужчинами две чашки кофе и две тарелки с чизкейком. Девушка профессионально улыбалась, ожидая жадных мужских взглядов.

Марк посмотрел на нее равнодушно, Эд, оценив короткую юбку, тонкую блузку и чулки до половины бедра, подумал, что девушка или простудит придатки, или начнет чихать и кашлять. Девушка не поняла их взглядов и ушла недовольная.

– Марк, ты думаешь, квартира продастся быстро?

– Моментально. В нашем районе бешеный спрос на жилье.

– Отлично. Я хочу возобновить бизнес в России вместе с тобой. Мне нужен помощник, Марк! Черт тебя дери! Из-за Бэллы я не смогу сейчас разорваться.

– Я подумаю. Мэйби [12] .

Марк раскрыл книжку со счетом, вложил в нее купюру.

– Эд, ты свой кофе будешь?

– Нет, домой пора, что-то душа не на месте, и Эдит все время капризничает, не может привыкнуть к новому дому, а я постоянно в делах… Поеду.

– Я тоже поеду.

Мужчины встали, оставив нетронутыми кофе и чизкейки, и вышли из кафе.

Официантка взяла книжку. Денег было ровно по счету, без чаевых.

– Пидоры, – презрительно скривилась она, после чего взяла с тарелки пирог и надкусила.

Домой Эдик вернулся окрыленный. Малышка щебетала, Ксения пела. В доме пахло пирогом с капустой и борщом. Эдик поцеловал дочку и пошел в комнату к Бэлле.

В ее комнате стоял полумрак. Здесь доминировал другой запах – пахло лекарствами.

Дежурившая медицинская сестра смотрела на него с испугом. Жена лежала без сознания. Эдик схватил запястье Бэллы и автоматически начал считать пульс – он был нитевидный.

– Она в таком состоянии уже два часа, – заговорила сиделка. – Я выполнила все рекомендации лечащего врача, но ничего не изменилось. Сижу, жду или вас, или врача.