– Надо идти от желтого времени до зеленого.

Три-четыре лье, решил он. Неблизко!

– Как ты меня сюда дотащила? Или я шел сам?

– Шел? С такой вот дыркой в животе от дротика трехглазых? – Нерис продемонстрировала ему ладонь. – Ты истекал кровью, глупый маргар! Ты был на шаг от смерти! – Она вдруг всхлипнула, но прикусила губу и справилась со слезами. – Думаешь, ты в самом деле дважды рожденный? Думаешь, что ты умнее просветленной ширы? Можешь не слушать ее и лезть в любую драку?.. А ты ведь поклялся меня защищать!

Дарт застегнул пояс, присел рядом и обнял ее за плечи.

– Ты веришь Предвечному Элейхо?

Молчаливый кивок.

– И веришь, что он посылает правдивые сны?

Она кивнула снова.

– Значит, случилось то, что должно было случиться. Я дрался, защищал тебя и пал от сотни ран, как предсказала ты, блистательная шира. И ты меня спасла… Все, как в вещем сне, не так ли? – Он нежно коснулся спутанных локонов. – Кто мы такие, чтобы противоречить Элейхо? Воля его – закон, и это понятно даже глупому маргару.

Нерис всхлипнула и прижалась щекой к его груди.

– Так как же ты дотащила меня?

– Бхо… тебя нес бхо… носильщик… вот этот… – Она показала дрожащей рукой на паука, все еще дергавшего лапами.

– Откуда он взялся?

– У меня были зерна… два зерна, плохие, старые… бхо получился слабый, но все же он тебя донес. Теперь умирает…

Дарт повернул голову и осмотрел паукообразную тварь. Выглядела она не лучшим образом. По правде говоря, совсем паршиво.

– Жаль, если такое случится с нашей лодкой, – пробормотал он. – Где-нибудь посреди реки, в стае зубастых чудищ…

– Лодка – из хорошего зерна, – возразила Нерис. – Проживет еще много циклов. Двести или триста…

– Это предел?

– Нет. Если зерно хорошее и если пользоваться бхо не слишком часто, дочь может унаследовать его от матери, внук – от деда. Такой бхо не умирает сразу. Жизненная сила его слабеет на протяжении долгого времени.

«Жизненная сила, – подумал Дарт, глядя на паука. – Энергия… Конечно, в этих зернах должен быть запас энергии! Энергии, хранившейся миллионы лет… Может быть, такой же, что сосредоточена в ферале… Она передается бхо, и механизм функционирует, пока запас ее не исчерпан. Но механизм ли? Скорее квазиживое существо, подобное Голему и Марианне. Только не мыслящее, не говорящее, а приспособленное для конкретных дел. Плыть или таскать… Что еще?»

Он лег, чувствуя, что тяжесть возросла и что вместе с ней наплывает дремота. Сумрак сгустился, где-то вверху по листьям забарабанили первые капли дождя, и лес наполнился ночными звуками – попискивали и суетились птицы, кто-то возился в листве, скреб кору когтями, потом – далеко и протяжно – завыл неведомый зверь. От Цветка распространялось слабое немигающее сияние; сейчас он казался вырезанным из розового коралла.

Нерис вытянулась в мягком мху.

– Как я устала… спать… – расслышал Дарт и, наклонившись к ней, шепнул:

– Спи. Я посторожу.

– Нет… не надо… – глаза ее закрылись. – Тут, у Цветка, безопасно… спи, Дважды Рожденный… нам ничего не грозит…

Дождь успокоительно шелестел в древесных кронах, деревья застыли будто стражи в меховых одеяниях, от Цветка потянуло слабым ароматом, но уже не запахом ладана, а чем-то резким, свежим, похожим на йодистые морские испарения. Не он ли отпугивает животных?.. – подумал Дарт, но не успел закончить мысль, как веки его отяжелели.

Снов он не видел и проснулся, как обычно, рано. Что-то теплое, мягкое прильнуло к его плечу, крохотные острые зубки царапали кожу, потом он почувствовал укол и услышал довольное сопение, исходившее от Броката, – тот завтракал. Пришлось подождать, когда зверек насытится. Затем Дарт сел, скрестив ноги, повертел головой, чтобы размять затекшую шею, и осмотрелся.

Все было мирно и спокойно. Деревья в предрассветном сумраке казались отлитыми из потемневшего серебра, в пространстве меж ними сгущались фиолетовые тени. Его кинжал и шпага лежали на расстоянии протянутой руки, за ними громоздился мешок с привязанным к нему скафандром, а по другую сторону негромко посапывала Нерис. Бхо-носильщик, валявшийся в центре поляны, уже перестал дергаться и будто бы осел, расплываясь грудой протоплазмы. В слабом свете, исходившем от Цветка, Дарт видел только смутный бесформенный контур и торчавшие во все стороны ноги-щупальца. В лесу царила чуткая тишина – ни возни в древесных кронах, ни писка птиц, ни далекого тоскливого воя.

Он встал, пошарил в карманах скафандра, вытащил маленький цилиндрический контейнер и подошел к Цветку. Лишь рядом с ним стало понятно, как он огромен – овальная чаша высотой по грудь, которую с трудом обхватили бы четверо мужчин. Дарт заглянул внутрь, омочил пальцы в розоватой жидкости, попробовал на вкус – она оказалась слегка кисловатой и пахла на этот раз недобродившим виноградным соком. Наполнив контейнер, он повернул кольцо в его основании, и герметичная крышка захлопнулась с легким щелчком. «Как знать, возможно, этот бальзам станет не менее ценной добычей, чем проба ферала, – подумал он. – Нечто соприкасавшееся с плотью Ушедших Во Тьму и даже питавшее ее, если наша маленькая шира ничего не сочиняет…»