Шрифт:
— Любава? — ахнул Дунай.
Она подняла глаза.
— Я… — Побелевшие губы ее шевельнулись, глаза заволокла дымка, и она без звука осела на траву.
Витязь с криком бросился к ней, приподнимая за плечи и целуя холодеющие щеки. Любава еле слышно вздохнула. Ресницы ее затрепетали, приоткрываясь.
— Дунай… — прошептала она так тихо, что он не сразу разобрал ее голос. — Дунай… любый мой… Сына родить хотела… Прости, ухожу…
Она попыталась вздохнуть — и замерла.
Дунай поднял голову. Поляница застыла в седле, опустив лук, но вторая стрела уже лежала на рукавице, готовая полететь в цель. Она пристально смотрела на супруга.
— Ты, — прошипел Дунай, сжимая кулаки. — Что ты наделала? Как ты могла? За что?
— Я твоя жена, — резко ответила поляница. — Я имею на тебя права.
— Зачем ты ее убила? Ведь она…
— Она увела у меня мужа. Разлучница должна была умереть!
— Нет! Но умрешь и ты!
Опустив на траву тело Любавы, Дунай вскочил. Без доспехов он представлял собой отличную мишень, и поляница уже вскинула лук, но вдруг застыла. Стрела вырвалась и ушла в землю, вонзившись в траву у ног витязя.
Это был вызов.
Очертя голову Дунай ринулся к своему коню. Он опасался даже смотреть в сторону лежащей на траве княжны.. Одна мысль билась в сознании — отомстить, уничтожить ту, которая убила его любовь, прервала жизнь невинной девушки.
Не тратя времени на бахерец [5] и прочие части доспеха, Дунай только набросил на плечи кольчугу и перехватил ее поясом, но потом одумался и медленно стащил через голову ее вместе с рубахой, оставшись полуобнаженным. Так делали в землях, где он отроком учился владеть мечом, когда шли на смертный бой. А Дунай не собирался заканчивать дело миром — или он соединится в смерти со своей возлюбленной, или убьет жену.
5
Разновидность доспехов.
Поляница ждала его в седле. Она отложила лук и подняла меч.
Дунай не взял даже щита и, одним прыжком вскочив в седло, не тратя времени, погнал коня навстречу.
Противники сшиблись конями. Замелькали мочи. Оба бойца были достойны друг друга. Вышколенные кони крутились волчком, помогая всадникам.
Привстав на стременах, перехватив меч двумя руками, Дунай в ярости обрушил на жену, град ударов. Немногие мужи были способны противостоять ему, а потому Милана наглухо закрылась щитом и, изредка отвечая ему короткими выпадами, стала отступать.
Ее страх и нерешительность наполнили душу витязя мстительной радостью. Он уже орудовал мечом как топором, тяжело опуская его на щит поляницы. Один ловкий удар разломил его, как сухой прут, и женщина еле спаслась от смерти, успев подставить меч. С трудом отбив удар, она вдруг пришпорила коня и поскакала прочь.
— Стой! — взревел Дунай, кидаясь в погоню.
Но беглянка только нахлестывала коня, то и дело оборачиваясь. Расстояние между ними стремительно увеличивалось — под поляницей был свежий, отдохнувший конь.
Не теряя времени Дунай бросился к своему заводному коню и выхватил из тула лук.
Женщина то и дело оглядывалась и вовремя заметила опасность. Когда-то именно стрела решила все дело между нею и мужем, и она не сомневалась, что на сей раз стрела найдет свою цель.
— Нет! — закричала она, когда Дунай прицелился на скаку. — Не стреляй! Позволь сказать!
Дунай что-то прорычал в ответ и отпустил тетиву.
Стрела когда-то действительно решила все дело — тогда молодой витязь проиграл девушке в стрельбе и с досады вызвал ее на поединок до пощады. Выиграй он тогда — ничего этого бы не было. И сейчас он, уже пустив стрелу, понял, что меткость снова подвела его.
Белое оперение стрелы мелькнуло в воздухе — и конь под поляницей вдруг взвизгнул и на скаку подпрыгнул, поддав задними ногами. Стрела почти до половины вонзилась в круп. Не ожидавшая этого всадница вылетела из седла и кубарем покатилась по земле.
Дунай осадил жеребца. Падая, женщина выронила меч и теперь тянулась за ним, стиснув зубы. Очевидно, она обо что-то сильно ударилась при падении, потому что побелевшее лицо ее было перекошено от боли и каждое движение давалось ей с трудом. Но она смогла пересилить себя и выпрямиться, готовая дать отпор.
Дунай спешился и пошел к жене, поигрывая мечом.
— Давай раз и навсегда покончим с этим, — сказал он, задыхаясь от желания разорвать ее на части и раскидать тело воронам. — Или я умру, или погибнешь ты, но вместе нам не быть после того, что ты сделала!
Женщина с трудом шагнула навстречу. По белому лицу ее пошли алые пятна.
— Погоди, — выдохнула она. — Нельзя так сразу… Дай мне объясниться — ты должен знать…
Но Дунай был сейчас слеп и глух.
— Я и так все знаю — ты убила девушку, которую я любил. У нас с тобой любви не было, и я ничего тебе не должен.