Но чародейка услышала его слова и подняла глаза.

— Чего тебе?

— Хочу будущее свое вызнать, — ответил Кощей. — Дело есть у меня, так хотелось бы выведать, чем оно кончится — сделаю ли все, что задумал…

— Сказать тебе? — Макошь хмыкнула, раздумывая. — Ты ворвался как дикий зверь, дочерей моих напугал, а теперь хочешь, чтобы я тебе помогла?..

По счастью, Кощей знал от Марены, чем нужно умаслить Макошь. По его знаку несколько воинов бочком вышли вперед, поднося к крыльцу корзины с дарами: плодами урожая и набитой по дороге дичины. Отдельно положили свернутый холст, шкуры двух волков и кое–какую утварь.

Заметив приближение Кощеевых слуг, младшая девочка опять зашлась плачем, вырываясь из рук матери, а старшая, по–прежнему не выпуская материнского подола, шагнула вперед, с любопытством вытягивая тонкую шейку. Макошь внимательно посмотрела на обеих дочерей и встала, спуская младшую с рук. Девочка тут же убежала в дом.

— Ну, — чародейка встала перед Кощеем, скрестив руки на груди, — говори, с чем пожаловал!

На дары она не смотрела, но голос ее смягчился.

— Я хотел узнать, смогу ли я… — начал Кощей.

— Мир покорить? — докончила за него Макошь свысока. — Так, что ли?

— Да, но я все подготовил и рассчитал, — воинственно заявил Кощей, которому совсем не понравилось, каким голосом разговаривает с ним Макошь. — Я начну покорять мир с небольшого куска — завоюю его, обложу данью, а потом…

— Завоюешь? — перебила Макошь. — Как?

— У меня есть армия, — подбоченился Кощей.

— Армия! — фыркнула Макошь и небрежно кивнула за его. спину: — Эти, что ль?

Кощей обернулся — его воины топтались у края поляны, не смея сделать и шагу. Видно было, Что они хотят подойти к нему, но сила чародейки надежно удерживала их на месте. Вид у них был встревоженный, но никак не испуганный.

— Да, эти, — гордо кивнул Кощей.

— А ну, покажи мне их, — негромко приказала Макошь, отступая к краю поляны.

От ее суждения могло зависеть и предсказание — судьба всего мира, все будущее, ибо исполнялось только то, что предсказывала Макошь. А потому Кощей обрадованно бросился к своему воинству, желая представить его в лучшем виде и молясь только об одном — чтобы Макошь не ушла в дом, пока он будет объяснять воинам, что от них требуется. Беда, если пророчица не станет ждать — ее молчаливый уход лучше всяких слов предскажет провал дела.

Но она дождалась и стояла на пороге дома, скрестив руки на груди и словно не замечая, что ее старшая, некрасивая дочка осталась подле нее, а меньшая, красавица, не показывается на глаза.

У Кощея все дрожало внутри, и он стискивал зубы, чтобы не выдать своих чувств. Но отряд не подвел — шаг воинов был четок, движения верны и отточены, лица спокойны и решительны, оружие и доспехи сверкали чистотой — большинство воинов были когда-то в личной гвардии Черного Змея и не забыли его уроков.

Довольный своими воинами, Кощей успокоился и принялся исподтишка наблюдать за Макошью, которая следила за воинами Кощея с непроницаемым лицом. Грубоватое, мужественное, оно не слишком понравилось Кощею, как и сама чародейка. Ей больше подошли бы кольчуга и меч, чем женская одежда, — а еще обрезать эту толстую косу, что висела аж ниже пояса золотисто–серой змеей. Глядя на воинов, Макошь не шевелилась, и только ее дочка удивленно блестела глазенками — ей все было в диковинку.

Отряд остановился перед входом в дом чародейки. Кощей повернулся к Макоши, с трепетом ожидая ее решения — быть или не быть ему повелителем мира.

— Ну же! — не выдержал он. — Скажи хоть что- нибудь!.. Стану я повелителем мира?

Каменная статуя, в которую обратилась Макошь, ожила, и чародейка смерила Кощея пристальным взглядом.

— Я не расслышала, — медленно молвила она, — ты собираешься завоевать ВЕСЬ мир?

— А как же? — вновь подбоченился Кощей. — Весь, от края до края! Кто же станет покорять половину? И зачем?.. Чтобы жители другой половины пошли на него войной?.. Но ты можешь не беспокоиться, — спешно добавил он, — если ты предскажешь мне победу, я тебя не трону… Да и ты сама можешь сказать: ты, мол, покоришь весь мир, если не обидишь меня и моих дочерей!.. Я так и сделаю…

Макошь слушала его с интересом.

— Наглец, — изрекла наконец она. — Какой наглец!

Золотистые глаза ее обожгли Кощея ледяным холодом, и он отпрянул, прочитав в них весть о своей смерти.

— Что? — прошептал он, не веря догадке.

— Ты, конечно, можешь попытаться покорить мир, — кивнула Макошь вполне миролюбиво. — И даже станешь единоличным повелителем громадных земель к югу отсюда и властителем. гор… С твоим именем будут считаться, позже им станут пугать детей, но не забывай, — в голосе Макоши послышалось плохо скрываемое презрение, — рано или поздно найдется тот, кто тебя не только остановит, но и сметет с лица земли, и ты станешь значить даже меньше, чем сейчас…