Шрифт:
Ирина Николаевна вынула из своего портфеля стопку тетрадей.
— Вот жалко, ты моего сына не застал, — заговорила она, заглядывая в буфет. — Он только позавчера уехал в Китай. Окончил архитектурный институт и уехал. Скучно без него… А знаешь, он раньше тоже у нас учился. А ты, я слышала от ребят, хочешь бросать школу?
Ирина Николаевна повесила на спинку стула свой жакет, потом присела на диван и, расстегнув пряжки на туфлях, сняла их и надела тапочки. Затем она вынула из шкафа синий передник, надела его и, засучив рукава кофточки, вдруг из строгой учительницы сразу превратилась в домашнюю хозяйку.
— Нет, что вы! — смущенно сказал Парамонов и тут же придумал: — Мне просто хочется уехать в Куйбышев.
— К родителям?
— Да.
— А кстати, ты помнишь адрес отца?
— Помню. — Юра насторожился.
— Дай мне его, пожалуйста. — Ирина Николаевна взяла в руки карандаш.
«Соврать или не соврать? — заволновался Юра. — Она, наверно, ему напишет».
— Пожалуйста, — сказал Юра: — «Куйбышев, Отдел земляных работ. Парамонову».
Это был правильный адрес.
— Валентину Ивановичу? Так отца зовут? Буду ему писать, — улыбнулась Ирина Николаевна. — Это очень интересно — поговорить с человеком, который находится на такой стройке. Так… тебе, значит, характеристика нужна?
— Очень.
— Трудную ты задал мне задачу. Но ничего, что-нибудь придумаем… Впрочем, мне надо на кухню, а ты посиди здесь. Времени-то смотри сколько! Но чтоб тебе не было скучно, я сейчас кое-что покажу.
Учительница встала на стул и сняла с книжной полки толстый альбом в кожаном переплете:
— Это труд сына, посмотри.
— Спасибо, — сказал Юра и спросил: — А скажите, Ирина Николаевна, это лепит из глины тоже ваш сын?
— Сын. — В ее голосе чувствовалась гордость. — А ты любишь искусство?
Юра вспомнил, что в Третьяковской галерее он был всего один раз, но чтобы не обидеть учительницу, сказал:
— Люблю.
Он действительно любил, только не искусство, а литературу — главным образом те книжки, которые ему самому хотелось читать, а не из школьной программы.
Когда Ирина Николаевна вышла, он оглядел стол, который был одновременно и обеденным и письменным. На нем стояли белый пластмассовый прибор с одной чернильницей, настольная лампа с бумажным абажуром и будильник. На краю лежали четыре тома толкового словаря в зеленом переплете и «Бальзак об искусстве». Юра взглянул на стопку школьных тетрадей и на верхней прочел:
Институт усовершенствования учителей.
Запись лекций по методике преподавания.
Тетрадь И. Н. Бобровой.
«Тетради самой Ирины Николаевны! — догадался он. — Учительница, а сама еще учится! Неужели она не кончила института? Хотя Институт усовершенствования — это другое. Интересно, для чего ей еще учиться?»
Юра представил себе аудиторию института — это что-то вроде класса. За партой — Ирина Николаевна. И улыбнулся: наверно, там уж не побалуешься!
Потом раскрыл тяжелый альбом. Он назывался «История нашей школы со дня ее постройки в 1938 году».
На первой странице была фотография знакомого фасада школы. На ступеньках — группа ребят с физкультурным мячом.
Дальше шел календарный листок, на котором было написано: «В этот день нас приняли в комсомол».
На других страницах были наклеены фотографии незнакомых мальчиков и девочек. Это были то маленькие карточки на паспорт, то большие снимки, — например, занятий литературного кружка.
А вот бал-маскарад. Ребята танцуют в масках. На тетрадном листке тут же — окончание каких-то стихов:
Тому, кто нас знакомит рано С литературой, русским языком, Приносим поздравление с наградой, И от восьмого «А» большой поклон.«Неужели Ирина Николаевна была награждена?» — подумал Юра.
И действительно, на новой странице — фото: Ирина Николаевна с орденом Трудового Красного Знамени.
Очень четкий снимок: накрытые столы, десятиклассники держат бокалы, а внизу подпись: «Ура! Мы окончили школу! На выпускном вечере ребята курили при учителях!»
А рядом — на крыше школы стоят двое ребят и держат в руках какую-то вещь. И снова подпись: «Я и Колька вчера во время бомбежки чуть не свалились с крыши. Мы тушим зажигалки!»