— На стол, — распорядилась Блайт, торопливо освобождая место на заставленном красками столе.

Джас поставил коробку и выпрямился, задержав взгляд на цветочных горшках, которые Блайт разукрасила яркими кружочками, полосками, волнистыми линиями и даже бантиками.

— Вам нравится? — спросила она Джаса.

— Слишком ярко.

— Я подумала: как можно продавать подсолнухи в скучных горшках? Следующую партию саженцев я собираюсь поместить в эти горшочки. Как вы считаете, будет на них спрос?

— Я не очень понимаю в этом деле…

— Ну хорошо, спрошу по-другому: вы лично купили бы?

Джас осторожно приподнял один из горшочков, стараясь не испачкать в краске пальцы. Блайт украсила его пышным желтым бантом в красный горошек.

— Может, и купил бы… Да, пожалуй, купил бы. Кажется, вы не прогадаете. — Приглядевшись к Блайт, он вдруг улыбнулся и заметил: — Вы испачкались.

— Ах ты, черт! Где?

Джас взял лежащий на столе платок и принялся вытирать ее запачканную щеку. Девушка смотрела в его глаза и видела там свое отражение: любопытный детский взгляд, доверчиво приподнятое лицо. Вдруг его рука остановилась, и Блайт ощутила кожей тепло мужской ладони.

Прежде чем Джас отпрянул, Блайт заметила, как расширились его бездонные зрачки и тяжелый взгляд опустился ниже, туда, где розовели нежные лепестки ее полураскрытых губ.

— Все. Теперь порядок, — пробормотал он, кладя платок на место.

Блайт стояла неподвижно, наслаждаясь странным, неведомым доселе ощущением.

— Кофе выпьете? — спросила она.

— Но вы же работаете…

— Как раз собиралась сделать перерыв, — весело объявила Блайт и пошла ставить чайник. — Хотите печенье?

— Ваше?

— Увы! — С этими словами она высыпала на тарелку гору имбирных пряников.

Джас наблюдал, как она варит кофе и разливает напиток по чашкам, добавляет ему ложку сахара, а себе — капельку молока. Все это время Блайт не покидало впечатление, что гость думает о чем-то своем.

— А солнце-то выглянуло! — воскликнула Блайт, посмотрев в окно. — Можно выйти на веранду.

— Можно и на веранду, — эхом повторил он.

— Не могли бы вы разложить складные стульчики? — попросила Блайт. — Они там, за занавеской.

Джас вынес на веранду стулья и взял из рук девушки чашки с кофе, а она поставила на еще влажный после дождя стол тарелку с пряниками.

Пенные волны ярко белели в темно-синей воде, и редкие облака проплывали над ними. Мокрые листья садовых деревьев глянцевито поблескивали на солнце.

Блайт втянула в себя свежий воздух и бросила взгляд на строгий профиль Джаса, потом отпила из чашки, держа ее обеими руками.

— Знаете ли вы, — заговорила она, — что из стеблей подсолнухов можно получать бумагу, а из лепестков лаванды — краску?

— Вы хотите заняться производством бумаги?

— Очень даже может быть. Но не сейчас. Мой бизнес идет успешно. Интересно, смогу ли я разрекламировать свой товар через газеты, чтобы покупатели могли брать его прямо у меня, без магазинных наценок?

— Почему нет? Не сомневаюсь, у вас все получится!

Внезапно Блайт прикусила язык. Слушая ее болтовню, Джас мог подумать, что жизнь для нее всего лишь беззаботная игра.

— Что с вами? — осведомился он.

— Вы, наверное, считаете меня весьма недалекой, да, Джас? По сравнению с вами я недостаточно умна?

Он удивленно вскинул брови.

— Нет, я думаю, что вам просто повезло. Всю жизнь вас любили и лелеяли, но вы не выросли белоручкой, а, наоборот, много работаете. А еще, мне кажется, вы чересчур мягкосердечны для того, чтобы жить в нашем жестоком мире.

— А разве вас в детстве не любили?

Какое-то время он не отвечал, потом нехотя улыбнулся.

— Мы с вами забрались в такие дебри! Я бы не советовал продолжать эту тему.

— Я не имела права об этом спрашивать. — Блайт вспыхнула. — Но вы сами начали…

— Нет, вы!

— Хорошо, извините.

— Я ценю вашу заботу, Блайт, — тихо сказал Джас. — Но не стоит тратить на меня так много времени и сил. Приберегите их для своих подсолнухов…

Итак, Джас вежливо дал понять, что не любит, когда кто-то сует нос в его личную жизнь.

— Не надо разговаривать со мной, как с маленькой! — выпалила раздраженная Блайт.