— Миша, посмотри, что за чучело? — Старший сержант Никифоров, в этот субботний вечер согласившийся съездить с ним на лесопилку, припугнуть рабочих, недоумённо смотрел на дорогу. Перед УАЗиком топал здоровенный мужик в тулупе, мохнатой шапке и в валенках и на свет фар внимания не обращал.

— Бля! Сказал же всем, ещё днём, автобуса не будет!

Милиционер зарычал. Неделю назад на этой самой дороге замерзла женщина, которая тоже решила подсесть в автобус по пути. Так стружку с него сняли… по самое не могу.

— Казёл!

На сигнал неизвестный мужчина отреагировал и обернулся. Милиционер и его пассажир переглянулись.

— Не наш. Может из твоих?

— Смеёшься? Мои все под присмотром.

— А. Ну да.

Старший сержант снял автомат с предохранителя, передёрнул затвор и вылез из машины. На секунду внутрь ворвался ледяной ночной воздух. Миша отвернулся к окну. На пешехода ему было плевать. Все мысли были заняты судьбой старшего сына. Эти скоты его забрали! К нему домой заявились представители местного барона и увели мальчика в табор.

Миша скрипнул зубами. Он прекрасно представлял себе, чему они его там научат. Такой жизни своим детям мужчина не хотел. В отличие от большинства своих соплеменников, проживаюших в этом далёком, Богом забытом краю, он не занимался наркотиками. И не крышевал нищих и побирушек. Мишин бизнес был честным. Ну почти честным. Всё-таки лесозаготовки были нелегальными, а работали на них почти рабы. Почти — потому что какие-то деньги они получали. Впрочем, всё равно эти деньги они спускали в автолавке принадлежащей ему, Мише Шалому.

За окном замелькали неясные тени и в машину взобрался милиционер. От его полушубка несло морозом. Следом, на заднее сиденье, сел путник.

Миша обернулся и рассмотрел незнакомца как следует. Высокий мужчина лет сорока. Лицо не испитое и чисто выбритое.

'Это хорошо'

— Так-с, — Никифоров врубил печь на полную, — а что там с документами случилось?

— Сгорели докУменты, тащсержант.

Голос у мужика в тулупе был виноватый-виноватый. Шалый и Никифоров переглянулись.

— А сам-то ты откуда тут взялся? В посёлке я тебя не видел.

— Погоди, — Предпринимательская жилка Миши почуяла прибыток и задавила все грустные мысли, — меня Миша зовут. Меня здесь все знают и все уважают.

— Иван.

— Работа нужна, Иван? Хорошая работа. Тяжёлая, но плачу я хорошо. Вот. Даже старший сержант подтвердит!

Мужик в ответ промямлил нечто непонятное. Ни 'да', ни 'нет'. Миша кивнул водителю и тот тронул УАЗик с места, а цыган продолжал напирать.

— Ты же не пьющий, да? Такие люди мне нужны. Сразу бригадиром сделаю!

Пассажир на заднем сиденье странно закашлялся. Непонятно было, то ли он смеётся, то ли ему очень плохо.

— До райцентра подвезёте?

Сержант нажал на тормоз.

— Подвезти? Сначала запрос пошлём, кто ты есть такой на самом деле. А пока у нас посидишь. Ишь ты, — здоровяк ухмыльнулся, — раскатал губу. 'Подвезёте'.

Человек на заднем сиденье заныл что-то вроде 'отпустите'. Миша снова отвернулся к окну и к своим мыслям о сыне. С этим… существом в тулупе всё было ясно, такие картины он уже видел много раз. Сейчас мужика отвезём на выселки, там ему всё и объяснят.

Старший сержант довольно ухмыльнулся. С каждой приблуды, приведённой лично им, он получал до тысячи рублей. Мелочь, а приятно. Никифоров взялся за рычаг коробки передач и, уж совсем было, собрался тронуться в путь, как пассажир сзади громко хмыкнул.

— Чего ещё?

— Слышь, сержант. А хорошая у тебя машина!

Никифоров дёрнулся и обмяк. Миша встрепенулся.

'Что? Что?'

Последнее, что увидел подпольный лесопромышленник — фонтан крови, бьющий из его перерезанного горла.

Очнулся сержант от страшного холода, зверски болела голова, грозя взорваться изнутри. Милиционер захрипел и продрал глаза — он лежал на обочине дороги в одних трусах со связанными за спиной руками.

'Чёрт!'

Ноги тоже были связаны. И крепко притянуты к запястьям. Лежать в такой позе была жутко неудобно и тяжело. Сержанта тошнило, перед глазами временами плыли чёрные пятна, да такие, что родной УАЗик, тарахтевший в трёх шагах от него, не было видно.

'Обидно. Три командировки. Под пулями ходил. И тут на тебе — в двух шагах от дома!'