То, что это никакое не облако, Витька понял сразу. Над горизонтом, над едва заметными островами, куда шёл небольшой караван, висел серый грязный дым. Переменчивые ветры причудливо изгибали громадный столб дыма, а затем рассеивали его на большой высоте.

Лицо Кати окаменело.

— Пожар.

— Это не пожар, милая, — Егоров тяжело вздохнул, — это…

— Дикари жгут посёлок. Да?

— Да.

Думать о том, что там сейчас происходит с людьми, Витьке было просто-напросто страшно. С корабля Кхапа непрерывным потоком неслась ругань и горестные стоны. Экипаж 'Урагана' скрипел зубами — спасение их родных и близких было так близко, но…

'Проклятье! Проклятье!'

Егоров знаками велел тайцам быстрее вычёрпывать воду из лодки и прибавил скорости.

С низкой моторки разглядеть, что происходит на берегу было сложно. Очень сильно качало, да и бинокль у Вити с собой был самый простенький — маленький и всего лишь шестикратный. Зато Сенсей, стоя на высоком носу корабля со здоровенной подзорной трубой, увидел всё, что было нужно.

— Витька! К бухте не иди! Они… они… все…

Мельников отпихнул лезших к оптике матросов и присмотрелся.

— К косе поворачивай. Они там все.

Сначала Дима решил, что ЭТО ему просто мерещится. На узкой песчаной косе, укрывшись большими плетёными щитами плотной группой сидели женщины и дети, а перед ними…

В тонкой линии, которая отделяла землян от огромной многосотенной орды дикарей, вперемешку стояли бирманские солдаты и земные ополченцы. Расстояние было велико, да качка была изрядной, но Сенсей чётко разглядел знакомых ребят из его турклуба и секции айкидо. Все они были вооружены и стояли плечом к плечу с пограничниками. Позади ощетинившегося пиками и мечами строя, на ящиках стояли женщины с арбалетами.

Дима протёр слезящиеся глаза и вкратце описал всё, что увидел.

Витьке показалось, что он ослышался. Егоров сбросил обороты двигателя и стало намного тише.

— Дима, повтори что ты сказал.

— Вместе стоят. В одном строю. Аун впереди. С каким-то громилой трёт. Ах ты ж, ё… твою!

— Дима! Что?

— Ауна зарезали! Нет. Стоит ещё. На ногах. Витька! Топи вовсю! Чую — сейчас, мля, начнётся!

Моторка тянула кораблик с изготовившимися к бою моряками к острову бесконечно долгих пятнадцать минут. Егоров выжимал из двигателя всё, что можно было выжать, но всё равно — песчаная коса приближалась катастрофически медленно. Витька уже и сам, в свой бинокль, мог рассмотреть происходящее на пляже. Их тоже заметили. Женщины и дети приветственно махали руками, но с места не двигались, всё также прячась от дикарей за щитами. Некоторые бойцы из цепи с надеждой выворачивали шеи, а дикари так вообще — позабыли о готовящейся разборке и развернулись лицом к жужжащей лодочке.

— Катя, возьми руль, — Витька перебрался на нос 'Зодиака', потеснив сосредоточенных тайских моряков и навёл винтовку в центр всей этой котовасии.

В центре котовасии всё было жёстко, серьёзно и кроваво. Аун, два солдата со знаменем, Олег, Петро и Йилмаз играли в гляделки с громадным лохматым рыжебородым детиной. Мужик этот был абсолютно зверского вида. За ним торчало ещё пяток таких же гигантов с…

Егоров пригляделся и похолодел — у этих чуваков были точно такие же пояса, доспехи и, самое главное, секиры, как и у тех дикарей, которых они постреляли на 'Урагане'.

'Родственнички…'

Витька уже и думать о них позабыл, считая, что искать наследника хрен знает где никто не будет. А эти вонючие животные — искали. И почти нашли.

Все участники гляделок на новых персонажей внимания не обращали. Они играли в старинную мужскую забаву под названием 'у кого хрен крепче'. Громила держался за воткнутый в живот полковника нож, не спеша его проворачивая и интересом глядя в глаза бирманца, а Аун Тан, горделиво выпрямившись, держал над головой какую-то железную пластинку и презрительно отклячив губу, что-то говорил дикарю. В этот самый момент лодка с буксируемым корабликом оказалась всего-то в двухстах метрах от берега. Качка немедленно стихла — до бурного пролива между островами было далеко, а коса в этом месте изгибалась и образовывала прикрытую от волн лагуны большую бухту.

Витькин прицел метался между головой главаря дикарей и лицом полковника. Всю свою ненависть к этому человеку Егоров отложил на потом. Глаза его не обманывали — вместе, плечом к плечу, люди стояли против животных.

До берега оставалось не больше ста метров и Витька уже надеялся успеть, как железный полковник, наконец, дрогнул. Аун, только что, буквально полсекунды тому назад, незыблемой скалой стоявший перед предводителем орды, вдруг рухнул изломанной и безвольной куклой на песок пляжа, орошая его фонтаном крови из распоротого живота.

Заорали все.

Торжествующе взревели дикари.

Отчаянно закричали люди на берегу и хрипло заголосили моряки с корабля.

— Держитесь! Мы идём! Держитесь!

Егоров посмотрел, как победно блеснули маленькие бледно-голубые глазки дикаря, и понял, что сейчас произойдёт. Витька не видел ничего, кроме голубых глаз, кустистых бровей и ярко-рыжих веснушек на носу предводителя. Мира вокруг не существовало. Только палец на спусковом курке, картинка в оптике и этот верзила, готовый через долю секунды спустить своих псов рвать и убивать почти беззащитных людей.