Боб Белый созвонился с «Гаремом», назначив свидание через неделю (оказалось, у них там, в гаремах, тоже очереди), и взялся сопровождать меня на дело, наверно, завидовал. Приехали. Новое помещение, заведение только что переехало. Дело, похоже, расширялось. Середина дня, а в холле околачивалось несколько молодых парней. Мы — без очереди. У нас — свидание (appointment), да еще по призовому сертификату.

Сначала я попал в руки большого, очень черного, но добродушного человека. Современный дядя Том до блеска почистил мои ботинки. Он, конечно, тоже удивился: в его руки попал первый российский клиент. Однако на этом сюрпризы не закончились. «Всю жизнь занимаюсь этим делом, а никогда не видел, чтобы так завязывали шнурки», — прокомментировал негр мой способ шнуровки, который я заимствовал из хоккейного арсенала моей молодости. Он действительно и эффективен, и элегантен одновременно. Прямые стежки снаружи, косые — внутри, а концы шнурков запрятаны внутрь, причем такие стежки не распускаются.

Но это все нее была лишь прелюдия. После предварительной обработки у дяди Тома я попал в руки молодой дамы, и она стала укладывать меня на диван. Ну, подумал я, невинным отсюда, похоже, не уйдешь, и стал прикидывать, придется ли включать это дополнительное стыковочное испытание в будущий экспресс–отчет. Все оказалось гораздо проще и прозаичнее. В таком положении очень удобно мыть голову — пока никаких сенсаций. Перебравшись в кресло, я почувствовал себя увереннее. Дальше все делалось просто, но со вкусом, а в заключение — первый в жизни маникюр.

Главное удовольствие ожидало меня в конце, как в известном анекдоте: «Какая разница между обладанием и самообладанием?» — «Небольшая — просто во втором случае после поговорить не с кем». После было с кем поговорить. За полчаса моя дама успела подробно рассказать мне о «Гареме», о девушках и их клиентах и, конечно, о своей хозяйке. Закончив обслуживание собственного клиента, подошла сама мадам и представилась:

— English.

— В каком смысле?

— Мои грубые родители, — объяснила она, — дали мне вульгарное имя Rugby. Я бросила родную Англию, сменила все, организовала этот «Гарем», а родина осталась в новом имени.

Столько лет прошло, а девушки, не лишенные фантазии, их сервис и бизнес сохранились в моей памяти.

В декабре Боб Уайт показал нам свои родные места. Он окончил Техасский университет, расположенный в столице штата Остине, и, похоже, уже тогда был настоящим американцем. В один из уик–эндов на автобусе, нанятом НАСА, мы совершили поездку по западному Техасу, увидели столицу, с местным сенатом, напомнившим вашингтонский Капитолий, посетили университетский кампус, с традиционным стадионом, на котором студенческие команды играли в американский футбол. Мы, конечно, болели за «наших».

Не обошлось без посещения исторических мест Техаса, в том числе знаменитого Аламо, где почти 200 лет назад состоялась битва будущих американских ковбоев с мексиканцами. Я до сих пор не забыл лозунг, написанный на стенах старой крепости: «Помни Аламо!», — и время от времени пользуюсь им, чтобы показать знание истории «Тексаса» и Америки в целом. Действительно — «Remember the Alamo!» — помни свою историю!

На следующий день мы проехали Сан–Антонио, с его знаменитой выставкой и высотной башней, с которой открывался прекрасный вид на удивительное хитросплетение — потрясающую развязку автомобильных фривейев, а также парк с висячими садами и многими другими достопримечательностями.

О том, как мы охотились вблизи мексиканской границы той поздней осенью, я еще вспомню, но уже в связи с другими событиями и другим временем. Мой рассказ о золотой осени 1973 года, похоже, затянулся.

В этом рассказе, пожалуй, мало говорилось о технике и о стыковке. Читатель может подумать, что мы только и делали, что путешествовали и развлекались. Это далеко не так. Смешанная группа РГЗ, часто не считаясь со временем, очень успешно выполнила поставленную задачу. На динамическом стенде мы провели 236 пробегов, то есть испытаний со стыковкой при различных начальных условиях, промахах и скоростях. Все, что было задумано, включая метод обеспечения совместимости, себя целиком оправдало. Успех открывал путь к следующим двум этапам: квалификационным испытаниям и контрольной стыковке, запланированным на 1974 год.

Мы были молоды, и я не мог не рассказать об этом славном периоде, успешном для нашего АПАСа и для нас, его создателей, о времени, которое никогда больше не повторилось. Золотая осень в Америке, как настоящее «бабье лето», бывает, наверное, раз в жизни.

Завершив отчет об отработочных испытаниях, мы покинули Хьюстон 25 декабря, в первый день Рождества. Провожали нас коллеги, многие с женами и детьми. Приехал даже астронавт Том Стаффорд, командир «Аполлона», которому предстояло через полтора года состыковаться с «Союзом» в космосе. Было немного грустно уезжать в этот большой, семейный праздник. В новеньком самолете DC-10 фирмы «Локхид», который совершал свой maiden flight (первый полет), возможно, приуроченный к Рождеству (почти как у нас — к 1 Мая), мы были чуть ли не единственными пассажирами. Как шутили ребята, по одному — на каждую стюардессу.

Нам пришлось перекантоваться в Нью–Йорке еще три дня, по сообщению «Аэрофлота», из?за метели в Москве. Мы до одурения набродились по улицам Манхеттена, не обойдя, конечно, шопов на «Яшкин–стрит» и доступных нам злачных мест Бродвея, тех самых «3- и 4–звездочных» кинотеатров, хотя входной билет стоил почти половину наших урезанных суточных, — дело молодое. Я, соблюдая советскую законность и дисциплину, выдавал их своим ребятам квантами, за каждый дополнительный день. Они, чтобы ускорить удовольствие и отомстить за такое отношение, будили меня сразу после полуночи и говорили, что уже пять минут первого утра по американскому времени, а не по нашему московскому, и требовали деньги в твердой валюте.