Я этого даже не заметила, а вот он, телеоператор, сразу обратил внимание.

Далее репортаж ведется из дворика за домом, в котором мы укрылись. Миротворцы занимают позиции на крыше дома напротив нашего бывшего убежища. Начинается стрельба, слышны взрывы, и здание рушится, превращаясь в груду обломков.

Включается прямой эфир: журналистка стоит на крыше вместе с миротворцами. За ними горит дом, пожарные тушат пламя из брандспойтов. Нас объявляют убитыми.

— Наконец-то хоть немного повезло, — замечает Хоумс.

И он прав — ведь иначе нам пришлось бы уходить от преследования. Однако меня не оставляет мысль о том, какую реакцию этот ролик вызовет в Тринадцатом. Мама, Прим, Хейзел с ребятами, Энни, Хеймитч и многие другие решат, что мы умерли.

— Мой отец... Он недавно потерял одну дочь, а теперь... —Лиг Первая умолкает на полуслове.

Ролик повторяют снова и снова. Капитолийцы наслаждаются победой — и особенно они довольны тем, что убили меня. Затем начинается монтаж, посвященный карьере Сойки, — он такой отполированный, что, похоже, был подготовлен заранее. Опять возобновляется прямой эфир: двое журналистов обсуждают мою вполне заслуженную смерть. Позднее, говорят они, Сноу выступит с официальным заявлением. Экран гаснет.

Повстанцы не делают попыток прервать трансляцию, и я прихожу к выводу, что в достоверности информации они не сомневаются, — а значит, помощи нам ждать неоткуда.

— Ну, ладно, мы мертвы. И что теперь? — спрашивает Гейл.

— Это же очевидно. — Никто даже и не заметил, как Пит пришел в себя. Не знаю, сколько он увидел, — но, судя по гримасе боли, Пит знает, что произошло на улице. Знает, как сошел с ума, как пытался проломить мне голову, как бросил Митчелла в капсулу. Превозмогая боль, Пит садится на диване и поворачивается к Гейлу.

— Теперь мы должны... убить меня.

За последний час это уже второе предложение убить Пита.

— Не смеши меня, — говорит Джексон.

— Но я же убил одного из наших! — кричит Пит.

— Ты оттолкнул его. О том, что он активирует сеть именно в той точке, ты знать не мог, — успокаивает Пита Финник.

—Какая разница — он же погиб, верно? — По лицу Пита текут слезы. — Я не знал. Никогда не видел себя в таком состоянии. Китнисс права: я монстр, переродок. Я — тот, кого Сноу превратил в свое оружие!

— Это не твоя вина, Пит, — отвечает Финник.

— Мне нельзя идти с вами — рано или поздно я еще кого-нибудь убью. — Пит оглядывает нас; мы в замешательстве. — Возможно, вам кажется, что лучше меня где-нибудь бросить. Но ведь это все равно что выдать меня капитолийцам. По- вашему, вы оказываете мне услугу, отправляя обратно к Сноу?

Пит опять в руках Сноу, который будет пытать его до тех пор, пока окончательно не уничтожит.

Почему-то в моей голове начинает звучать последний куплет «Дерева висельника»— тот, где герой хочет, чтобы его возлюбленная умерла и покинула этот мир, полный зла.

В полночь, в полночь приходи

К дубу у реки.

И надень на шею ожерелье из пеньки.

Странные вещи случаются порой,

Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой?

— Если такая угроза возникнет, я сам убью тебя, — говорит Гейл. — Даю слово.

Пит колеблется, словно прикидывает, можно ли Гейлу доверять. Затем качает головой.

— Не пойдет. А если тебя не будет рядом? Нет, мне нужна таблетка с ядом — такая, как у вас.

Морник. Одна таблетка есть в лагере, в особом кармашке моего костюма Сойки. Еще одна лежит в нагрудном кармане моей формы. Интересно, почему Питу такую таблетку не дали? Возможно, Койн решила, что он может покончить с собой раньше, чем убьет меня. Пока не ясно, хочет ли Пит убить себя сейчас или только в том случае, если капитолийцы снова возьмут его в плен. Если учесть, в каком он сейчас состоянии, то, скорее, первое. Для нас так будет лучше — не придется в него стрелять; и, естественно, можно будет не бояться, что он кого-нибудь убьет.

Не знаю, капсулы ли во всем виноваты, страх или смерть Боггса, только мне кажется, словно я на арене — более того, словно я ее и не покидала. Я снова веду борьбу не только за свою жизнь, но и за жизнь Пита. Вот бы Сноу порадовался, если бы Пита убила я — если бы эта смерть мучила меня до конца жизни, пусть и недолгой.

— Дело не в тебе, — говорю я. — У нас задание, и ты нам нужен. — Я оглядываю остальных. — Как, по-вашему, здесь можно найти еду?

Если не считать аптечки и телекамер, у нас с собой только форма и оружие.