Явившись в Лондон, Джон обнаружил, что мать и брат поселились в Вестминстерском дворце. Лондонцы с нетерпением ожидали коронации. Джону сразу стало ясно, что новый король пользуется популярностью в народе. Отменив суровые законы, касавшиеся охотничьих угодий, Альенор облегчила своему сыну путь к трону. Подданные тешили себя надеждой, что новый король окажется лучше предыдущего. Не то чтобы Генрих Плантагенет был плох, нет, он сделал для государства много хорошего. В Англии до сих пор рассказывали всякие ужасы про правление слабовольного Стефана, когда страна кишела грабителями, которые нападали на зазевавшихся путников и обирали их до нитки, а если не находили чем поживиться, замучивали бедняг просто ради потехи. Строгий, но справедливый Генрих положил конец этому безобразию. Однако он не упразднил жестоких наказаний для горе-охотников, и народ вменял ему это в вину. Люди всегда охотнее помнят плохое, нежели хорошее.

И вот теперь у них появился новый король, молодой и красивый, как бог. Ричард прославил себя в боях. Он хорошо обращался с матерью, которая до его возвращения в Англию держала в своих руках бразды правления государством. Младший брат Ричарда охотно признал его права на корону. Все складывалось на редкость удачно. Оставалось только дождаться коронации. На улицах бурлило веселье. Народ предвкушал удивительное зрелище. Ждали чего-то небывалого.

Ричард тепло приветствовал Джона.

— Что скажешь, братец? Впрочем, я и так все знаю. Слухами земля полнится. Ты теперь у нас человек степенный, женатый. Болдуин рвет и мечет. Говорит, тебе грешно жить с Хадвизой Глостер.

— Что ж, это придает нашим отношениям пикантность, — усмехнулся Джон. — А то они уже начали мне приедаться.

— Вот как? Ладно, по крайней мере, ты заполучил ее земли, и, надеюсь, это тебя радует. Но как же нам быть с Болдуином?

— Я не собираюсь его слушаться. А ты, братец?

— Королю негоже ссориться с архиепископом.

— Королям это не впервой. Старик наверняка прибудет на коронацию, да?

Ричард кивнул.

— Как ты думаешь, он изгонит меня из алтаря? — Вряд ли. Он не решится устраивать скандал в столь торжественный момент. Думаю, он не захочет лишиться своего поста.

— В таком случае будем надеяться, что он хотя бы на время оставит меня в покое, — пробурчал Джон.

Ричард пристально посмотрел на брата.

— А я-то думал, ты доволен своей женой.

— Я доволен ее землями, — хмыкнул Джон.

— Да, теперь ты у нас богач, — ободряюще улыбнулся Ричард.

Джон в ответ только пожал плечами.

Альенор обняла младшего сына и поинтересовалась, как прошла свадьба.

— К сожалению, богатые наследницы редко бывают красавицами, — со вздохом сказала она.

— Вы, по всей видимости, были счастливым исключением, матушка, — поспешил подольститься к ней Джон.

Она рассмеялась.

— Да, меня любили не только за Аквитанию. Хотя я так до конца и не смогла определить, что перевешивало — мои личные достоинства или достоинства моих земель. Ну, да это теперь неважно. Главное, что Джон удачно женился.

— Я в этом не уверен, — возразил Ричард. — Ведь Болдуин возражает против его брака.

— Старый осел! — возмутилась Альенор. — Ничего он не добьется. Слишком поздно. Дело уже сделано.

Она вопросительно поглядела на младшего сына.

— Чему ты улыбаешься, Джон?

— Я подумал, что, если мне не захочется видеться с постылой женой, неодобрение архиепископа будет хорошим предлогом. — Джон прижал руку к сердцу и поднял глаза к потолку. — О, как я страдаю! Какие это страшные муки! Я всей душой стремлюсь к любимой жене, но сознаю, что это великий грех. Наш брак кровосмесителен. Правда, моя кровь более чистая, а ее порядком разбавлена, но все равно. Да, если бы не обширные владения моей женушки, я бы охотно расторг этот злополучный брак…

— Помолчи, Джон, — резко оборвала Альенор, заметив, что Ричарду неприятно шутовство брата.

— Меня беспокоят евреи, — переменил тему разговора Ричард. — Я боюсь, как бы они не принялись колдовать во время коронации. Это навлечет на нас несчастье. Пожалуй, надо запретить им присутствовать на церемонии.

— Да-да, лучше бы они там не появлялись, — согласилась королева-мать. — А то люди решат, что ты им потворствуешь, и будут недовольны.

— Евреи слишком богаты, — задумчиво произнес Ричард. — И в этом их главная беда.

— Они усердны и предприимчивы, а это вызывает зависть, — подхватила королева. — Особенно у лентяев и мотов, для которых успех других — это бельмо на глазу. Сын мой, ты должен приказать, чтобы евреев не допускали на коронацию.

— Так я и сделаю, матушка, — пообещал Ричард.

Утро третьего сентября 1189 года выдалось солнечное, однако многие даже это сочли дурным предзнаменованием. Египетские астрологи считали третье сентября злосчастным днем и уверяли, что все умные люди воздерживаются в этот день от важных дел. А что может быть для короля важнее коронации?