Торговля с императором продолжалась несколько месяцев. Филипп подстрекал Генриха не выпускать Ричарда. Он боялся встретиться с ним лицом к лицу.

«Ричард меня презирает, — уныло думал Филипп. — Ему невдомек, что я наказан гораздо больше, чем он. Ну почему я всегда стремлюсь сломить, уничтожить тех, кого люблю? Нет, Ричард не может понять моих сложных чувств…»

Между тем Генрих Германский попытался извлечь из сложившейся ситуации максимальную выгоду.

Он явился к Ричарду для переговоров и заявил, что выкупил у Леопольда Австрийского право держать Ричарда в плену. И теперь желает покрыть издержки. Пусть Ричард отдаст ему английскую корону в обмен на свободу.

— Я лучше умру, — отрезал Ричард.

— Хорошо, сохраните корону, но согласитесь считаться моим вассалом, — умерил свои требования император.

В ответ Ричард только рассмеялся.

— Тогда заплатите мне семьдесят тысяч серебряных марок, — снова сделал уступку Генрих.

— Что-то многовато, — усмехнулся Ричард. — Вы думаете, мой народ так высоко меня ценит?

— Англичане пока верны вам и хотят видеть на троне героя крестового похода, а не Джона.

— Что ж, давайте посмотрим, смогут ли они набрать столько денег.

— Есть и другие условия. Дочь кипрского правителя — племянница герцогини Австрийской. Вы должны отдать ее на воспитание тетушке.

— С этим требованием я согласен, — кивнул Ричард.

— А в знак примирения с герцогом Австрийским, которого вы оскорбили в Аккре, согласитесь отдать в жены его сыну свою племянницу, сестру Артура Бретанского, которого вы назначили своим наследником.

— Будь по-вашему, — снова согласился Ричард.

— Тогда осталось только собрать деньги.

— Для этого потребуется время, — вздохнул король.

— Разумеется, — усмехнулся император.

— Но вы не можете держать меня в плену годами! Давайте договоримся, что, как только прибудет первая партия денег, вы меня выпустите.

Договор был подписан, и Ричард принялся считать дни до своего освобождения.

Альенор сперва схватилась за голову, услышав про семьдесят тысяч марок, а затем начала лихорадочно собирать средства.

Поблажек не делалось никому. Каждый рыцарь обязан был внести в казну двадцать шиллингов. Все города и селения, все люди были обложены налогом. Пришлось раскошелиться даже церквям и монастырям, но Альенор поклялась, что берет у них взаймы.

— Когда король вернется, Англия опять будет процветать, — уверяла она подданных. — Но он должен вернуться!

Наконец деньги были уплачены, и императору ничего не оставалось, как выпустить Ричарда.

Король отправился в путь. На душе у него было неспокойно.

— Пока я не покину владения императора, — не раз говорил Ричард Вильяму Лестангу, — я не могу чувствовать себя в безопасности.

Однако он не бросился бежать стремглав из Германии, а ехал не спеша и даже задержался, чтобы присутствовать на мессе, которую служили в Колоньи в честь его освобождения.

Но все-таки Ричард старался не мешкать. Чутье подсказывало ему: Генрих уже раскаивается, что отпустил его на свободу.

— Надо ехать побыстрее, но так, чтобы никто об этом не догадался, — предложил Вильям.

И Ричард был с ним полностью согласен.

Корабли ждали их в Антверпене, но плыть приходилось очень медленно, чтобы не напороться на песчаную отмель. Потом разыгралась буря, и капитан предложил переждать ее в тихой гавани. Однако тут до Ричарда дошли известия, что император передумал и хочет снова захватить его в плен.

— Нет! — страстно воскликнул Ричард. — Лучше уж погибнуть в бурном море.

И на сей раз ему повезло: корабль благополучно добрался до Сэндвича.

Узнав о том, что брат ступил на английскую землю, Джон спешно отплыл во Францию.

И вот воскресным апрельским днем Ричард вернулся в Англию, проведя вдалеке от родины четыре года и три месяца.

Казалось, вся страна вышла ему навстречу. Ричард был счастлив вновь увидеть мать, своих истинных друзей и свой верный народ.

Прежде всего он направился в Кентербери и, пав ниц перед гробницей святого Фомы, поблагодарил его за то, что святой помог ему выйти целым и невредимым из стольких испытаний. После молебна Ричард сразу же выехал в Лондон, жители которого просто обезумели от радости. Повсюду устраивались пиры в честь короля, его буквально завалили роскошными подарками.