— Но нам необходимо передохнуть здесь. Мы должны починить корабли, пострадавшие во время штормов. И все христиане, которых мы встречаем на нашем пути, обязаны оказывать нам поддержку. Те же, кто отказывается это делать, становятся для нас врагами.

— Ты всегда был скор на расправу. Иногда мне даже кажется, что ты видишь в войне смысл всей своей жизни.

— Я солдат, Филипп.

— И порой склонен забывать о том, что ты еще и король. Я же помню об этом ежечасно, ежеминутно. А посему считаю, что ты должен немедленно убрать со стены английское знамя.

— Нет, оно останется там!

— Не упрямься, Ричард.

— Но я должен показать Танкреду, что со мной шутки плохи! Если он не отдаст мне приданое Джоанны по-хорошему, я отберу его силой и порабощу остров. Никто не смеет безнаказанно оскорблять короля Ричарда!

— Танкред тут ни при чем. Твои солдаты повздорили с местными жителями. Вас здесь не любят, и, между прочим, за дело. Разве тебе понравилось бы, если бы у тебя на родине хозяйничали чужестранцы?

— Эти негодяи попытались напасть на мой лагерь!

— Да, но почему? Потому что твои орлы сделали их жизнь невыносимой. Они обирали рыночных торговцев, обижали женщин… Короче говоря, убери флаг со стены!

— Это приказ?

— Да.

— Интересно, с каких это пор король Франции отдает приказы королю Англии?

— Я приказываю не королю Англии, а герцогу Нормандскому, моему вассалу, который когда-то присягнул мне на верность.

— Это нечестно!

— Отчего же? Я в своем праве, Ричард. Мы затеяли с тобой нелегкое дело, друг мой. Дело, которое требует от нас огромного мужества. Не испытывай мое терпение. Ты же понимаешь, здесь много французских солдат. Неужели они смирятся с тем, что над островом развевается английский флаг?

— Но англичане водрузили его в знак победы! Мы выиграли бой.

— Который вам затевать-то не следовало. Ты чересчур несдержан, дорогой Ричард. Как я ни пытался тебя образумить в… былые дни, все без толку.

Ричард сердито отвернулся от Филиппа. Английского короля покоробили напоминания о прошлом, когда для него было наивысшим наслаждением ездить с французским монархом на верховые прогулки, подолгу беседовать с ним и спать в его постели.

Вернувшись на виллу, Ричард созвал своих советников. Они знали о его визите к королю Франции и о том, что породило разногласия между монархами.

— Столкновение между нашими и французскими солдатами, — сказали советники, — может иметь роковые последствия. А пока английский стяг развевается над городом, нам не договориться с Филиппом.

— Ну и пусть! — вскричал Ричард. — Я не собираюсь менять своих решений. Танкред должен зарубить себе на носу: если он не выполнит моих требований, я возьму приступом весь остров!

— Все это прекрасно, милорд, но вы не учитываете, что на острове есть еще и французы. Вдруг Танкред обратится к ним за помощью и получит ее?

— Филипп не станет сражаться со мной.

— Он велел вам снять флаг и, если вы не подчинитесь ему, будет вынужден прибегнуть к силе, дабы сохранить свое лицо. Милорд, вы явились сюда для того, чтобы воевать не с французами, а с неверными. И если будете упорствовать, все ваши усилия могут пойти прахом.

Ричард немного поостыл. Видя это, один из друзей вызвался провести переговоры с королем Франции. Ричард скрепя сердце дал согласие.

Филипп, которому не хотелось отталкивать от себя Ричарда, проявил уступчивость. Ему не терпелось поскорее уехать с Сицилии, где все у них почему-то шло наперекосяк. Филипп понимал, что Ричард уронит свое достоинство, если прикажет снять со стены английский флаг. А посему предложил водрузить над городом второе знамя — французский стяг с золотыми лилиями. Ключи от города, которыми завладел Ричард, Филипп посоветовал передать рыцарям ордена тамплиеров, а насчет приданого Джоанны сказал, что постарается убедить Танкреда не испытывать терпения английского короля.

Все сочли его предложения разумными, и мудрому Филиппу удалось спасти войско крестоносцев, оказавшееся на волосок от гибели из-за горячности Ричарда.

Поняв, что ему больше не удастся отклонять требования Ричарда, Танкред предложил встретиться и поговорить о приданом Джоанны. Результатом этой беседы стали двадцать тысяч унций золота. Танкред считал, что королю, идущему войной на сарацинов, куда важнее иметь горы звонких монет, чем золотой стол. Ричард с ним согласился, и они ударили по рукам. Договорились короли и о наследстве, которое покойный Вильгельм оставил Генриху Плантагенету. Ричард вполне законно претендовал на него, поскольку являлся сыном и наследником Генриха.

Танкред сказал, что мечтает удачно выдать замуж свою дочь. И если Ричард предложит ей хорошего жениха, к его наследству можно будет присовокупить приличное приданое, так что сумма увеличится на двадцать тысяч золотых унций.

Сорок тысяч золотом!

У Ричарда заблестели глаза.

— Если я умру бездетным, — сказал Ричард, — английский престол перейдет к моему племяннику Артуру Бретанскому. Он сын моего покойного брата Джеффри, который был старше Джона, и хотя наш отец ввел Джона в заблуждение, пообещав трон ему, закон будет на стороне Артура. Пока Артур жив, Джон не имеет права на престол, и это будет оговорено в моем завещании. Так вот, я готов обручить вашу дочь с моим племянником Артуром.