Животное было вполовину ниже слона и шириной едва ли не с грузовик-тягач трейлера. Толстые бугры мышц на его горбатой спине вздрогнули, и рой мух лениво поднялся в воздух. Оно стояло мордой к нам, утопая ногами в своем недавнем ложе, в котором вместе с остатками гнилых фруктов плавали экскременты и прочая мерзость; я четко видел три опиленных рога, торчавших у него из широкой костяной головной пластины, покрытой сероватой кожей.

Я едва не сел на пол. Спасло меня только то, что я хорошо помнил, что находилось у нас под ногами.

— Этот зверь очень старый, — объявил мистер Вежливое Обращение. — Вы, наверное, слышали о том, что некоторые черепахи живут по двести или даже триста лет, верно? Так вот, по сравнению с этим зверем из Затерянного Мира черепахи покажутся вам подростками. Вот кто у нас настоящий старый хрыч! — крикнул он и захохотал так, будто сказал что-то ужасно смешное.

— Где вы его нашли? — словно бы со стороны услышал я собственный голос, поскольку мое сознание было слишком потрясено увиденным, чтобы что-то соображать.

— Я купил его за семьсот долларов наличными, копейка в копейку. Тот парень возил его с цирком по Луизиане, а я встретил его в Каджуне. Перед этим им владел один парень из Техаса и тоже за тем же самым делом. А до техасца его таскал по ярмаркам парень из Монтаны. Это, как я понимаю, было в двадцатых. Да, этому «крокодилу» довелось помотаться по свету. — У него кровь течет, — проговорил Дэви Рэй. Свой батончик «Зеро» он уже держал просто в кулаке, опустив руку вниз. Аппетит у него, как видно, совершенно пропал.

— Ну и что с того? По-другому он бы и голову к вам не повернул, такая ленивая и тупая скотина. В его здоровенной башке мозгов, верно, всего-то с лесной орех, уж я-то знаю.

— А откуда он вообще взялся? — спросил я. — Я имею в виду… кто поймал его первый?

— А, это было давным-давно. Тот придурок в Каджуне что-то болтал мне, да я позабыл. Вроде его поймал какой-то профессор, вроде как в дельте Амазонки. А может, и в Бельгийском Конго, точно не помню. Короче говоря, на каком-то труднодоступном плато, окруженном непроходимыми джунглями, где никто ни до профессора, ни после него так и не бывал. А звали его… то ли профессор Чандлер, то ли Калландер… нет, не так…

Хозяин балаганчика нахмурился.

— Профессор Челленджер! Он-то и поймал эту зверюгу и привез к нам, в крещеный мир. Это три… тре…

— Трицератопс! — выпалил я. Я знал свою коллекцию календариков с динозаврами, и мне не нужно было объяснять.

— Точно, трецераптопс, — согласно кивнул мистер Вежливое Обращение. — Так его и зовут.

— А зачем ему отпилили рога? — спросил Джонни. Без сомнения, Джонни тоже опознал породу зверя и, встав позади меня, даже отважно взялся рукой за среднюю перекладину.

— Кто отпилил динозавру рога, мистер?

— Я и отпилил, надо думать. Делать было нечего, пришлось отпилить. Вам стоило посмотреть на этого придурка прежде. У него рога эти были точно твои копья. Он ими легко протыкал стенки трейлера, словно бумагу, без врак. Протыкал и металл, что потоньше, а самому хоть бы хны. Я сломал два зуба на бензопиле, пока пропилил до середки, пришлось остальное рубить топором, будь оно все неладно. А ему хоть бы что, лежит и в ус не дует. Только лежит на боку дни напролет, жрет да гадит.

Мистер Вежливое Обращение ткнул битой в половинку недозрелого арбуза, которую динозавр вывернул из гадкой грязи, возвращаясь на свое место.

— Можете себе представить, какая прорва денег у меня уходит, чтобы этот «крокодил» мог лакомиться фруктами круглый год? Я никогда не прощу себе, что выкинул на ветер эти семь сотен так глупо!

Дэви Рэй подошел к решетке и остановился рядом с Джонни.

— Он ест только фрукты? — спросил он хозяина. — И больше ничего?

— Нет, эта прорва жрет все что угодно, только давай! Когда ярмарочный сезон заканчивается, я кормлю его сеном и ветками. — Мистер Вежливое Обращение громко заржал. — Но от фруктов запах становится чуть получше.

Маленькие черные глазки трицератопса медленно закрылись и снова открылись. Его массивная голова покачивалась из одной стороны в другую, словно в поисках какой-то мысли. В загоне едва хватало места для того, чтобы повернуться. Глубоко и печально вздохнув, зверь облегчился прямо в зеленовато-коричневую жижу, после чего уставился в пустоту и замер, только струйки крови медленно стекали по его шкуре вниз.

— Здесь у него здорово тесно! — заметил Дэви Рэй. — Я хотел спросить: вы когда-нибудь выпускаете его наружу, погулять?