– Эти твари… – негромко сказала Яна. Она сковырнула запекшуюся кровь с нижней губы и подняла глаза на Мура: – Что с Шиллером?

– Шиллер мертв, – ответил он, отгоняя от себя образ Шиллера, пригвожденного к полу. Плечо вдруг вспыхнуло болью, и Мур зашатался. Чейн что-то сказал женщине, и та вновь покинула комнату. Он твердыми пальцами взял Мура за руку повыше локтя и усадил в кресло. Яне Чейн знаком велел сесть на циновку рядом с Муром, и она повиновалась, подтянув колени к подбородку и поплотнее завернувшись в одеяло. Потом Чейн вынул из-за пояса блестящий нож с зазубренными кромками. Взяв со стола черный точильный камень, он начал медленно водить по нему лезвием, потом подошел к окну и остановился, выглядывая наружу. Мур сидел молча и неподвижно, закрывая лицо руками.

– Констеблю не следовало приводить эту лодку в бухту, – вдруг сказал Чейн. – Много лет назад она принесла сюда зло и смерть. И вот опять. Она не механизм, она живая, и у нее душа Эуе– змея…

Мур поднял голову.

– Вы и ваши люди должны вернуться и помочь им!

Кариб продолжал точить нож, поворачивая его в руке.

– Несколько человек ушли на помощь тем, кому, возможно, удалось добраться до джунглей, – сказал он чуть погодя. – Мы услышали выстрелы и собрались здесь. Многие молокососы рвались в деревню, в бой. Но я не позволил. Никто из моих людей не пойдет в Кокину.

– Господи! – вырвалось у Мура. Он тряхнул головой. – Вы так ненавидите деревенских, что можете сложа руки смотреть, как их убивают?

– Они не моей крови, – сказал Чейн. – Но дело в другом: хороший боец не продержится и минуты против этих созданий. Нет. Если и когда они доберутся до Карибвиля, нам придется защищать своих женщин и детей.

– Сейчас не время считать по головам, черт побери! Ради Бога, помогите им!

– Ва! – Чейн повернулся от окна и язвительно уставился на Мура. – При чем здесь Бог? Все мы умираем, Мур, мирно ли или в муках.

Молодая женщина вернулась с горшком сильно, остро пахнущей жидкости. Она опустилась на колени перед Яной, обмакнула в горшок тряпочку и начала не слишком деликатно промокать царапины. Яна сморщилась и отпрянула; женщина ухватила ее за шиворот и закончила работу.

Шум дождя немного притих; Мур услышал, как вода журчит в желобах. Он встал, чувствуя тяжесть в плече.

– Тогда возвращаюсь я. Дайте мне ружье.

Чейн молча точил нож. Вдалеке загремел гром.

– Я сказал, что возвращаюсь, черт вас дери!

Чейн отложил точильный камень и нож на стол, взял ружье, открыл затвор и вынул из заднего кармана два патрона. Он зарядил ружье и перебросил его Муру.

– Идите, – спокойно сказал он. Он уперся ладонями в стол и подался вперед. – Но вы не вернетесь. И не сможете никому помочь, потому что не успеете вы дойти до деревни, как эти твари учуют вас и найдут. Они выпьют вашу кровь – всю, до капли, – обгложут труп, а кости бросят ящерицам. Идите.

– Лалуэни, – сказала старуха. Скрипела качалка. – Он уже мертв.

– Она уставилась на Мура бездонными глазами.

Яна вырвалась от карибки, не обращая внимания на ее сердитый лепет.

– Не надо, – попросила она. – Пожалуйста, не ходи туда!

Мур ответил:

– Нужно найти Кипа. Приду за тобой, когда смогу. – Он помолчал, глядя на индейца в надежде, что тот все-таки пойдет с ним, но Чейн сердито глянул на него и не тронулся с места. Мур знал, просить без толку. Придется рисковать в джунглях одному.

В дверь громко постучали. Мур напрягся и круто обернулся. Чейн, сжав в руке нож, как пантера метнулся вперед. Он выглянул в окно и отодвинул засов.

В дверях стояли два промокших до нитки индейца с ружьями. Чейн знаком пригласил их в дом, и тот, что зашел первым, высокий, костлявый, с черными рысьими глазами, возбужденно заговорил, жестикулируя крупными руками и то и дело показывая в сторону моря. Чейн целую минуту слушал, не перебивая, потом что-то спросил, и индеец ответил.

Мур наблюдал за лицом Чейна. Он увидел, как вверх от подбородка поползло ледяное спокойствие: сперва напряглись челюсти, потом сжались в узкую полоску губы, раздулись толстые ноздри, и наконец глаза превратились в прихваченную морозом сталь. Но в самой глубине этих глаз, разглядел он, промелькнуло нечто знакомое, то, что он видел раньше, в глазах своего отражения в зеркале: сильнейший страх, от которого щемит сердце. Потом это прошло, и лицо Чейна вновь превратилось в суровую маску. Казалось, он дает своим людям какие-то указания. Индейцы внимательно слушали.

Когда Чейн умолк, индейцы снова исчезли в ночи. Чейн постоял на пороге, глядя им вслед, потом задвинул засов на двери.

– Ва! – дико крикнула старуха. – НЕТ! – Она отчаянно мотала головой, и молодая индианка оставила Яну, чтобы успокоить ее. В глубине дома заплакал младенец.

– Что это? – спросил Мур.

Чейн взял ружье у него из рук.

– Оно вам не понадобится. Они ушли.

– Как?

– Забрали свою лодку, – пояснил Чейн, – и ушли с Кокины.

Яна мигом оказалась на ногах.