С врезавшимся в челюсть кулаком он почти разминулся. Ага, почти. Все равно досталось, а вскочившая светловолосая ведьма – сна ни в одном глазу! – набросилась на него, как вошедшая в раж кошка. «Патока» отлетела под стол. Ну и пусть там полежит, пока Дирвен управится с этой гадиной.

Он двинул Энге кулаком в грудь. Прием грязный, но эффективный, безотказно вырубает. То есть должен вырубать… От удара Энга подалась назад – и это был весь результат. Ни вопля, ни болезненной гримасы, в глазах все тот же блеск бешеного азарта. И «Паучья флейта» ее не берет – как некоторых сильных магов, вроде учителя Орвехта, и боли она не чувствует, словно неживая… Обрывком мелькнула мысль: они в этой Ктарме совсем уже, что ли, умом тронулись, если таких ценных посылают жертвовать собой? Или смертница только Нальва, а Энга ее сопровождает? Или она кому-то из главарей насолила и от нее хотят избавиться?

Дирвен и ведьма боролись яростно, но молча, не в их интересах было поднимать шум на весь постоялый двор. Аромат ее духов – водяная лилия и мускус – окутывал их сладким облаком.

Он пытался использовать амулеты, она закрывалась защитными заклятиями – боевая ничья. И врукопашную она дралась умело, не хуже парня, которого учили хорошие наставники. Кончилось тем, что Дирвен оказался распластан на полу, как пришибленная лягушка, а победительница уселась на него верхом.

В животе и под ребрами по-страшному болит, правая рука словно отнялась, левую вывернули так, что еще чуть-чуть – и кость хрустнет.

– Если ты, маленький паршивец, сломал обруч в моей шлайке, умирать будешь очень долго и очень мучительно.

Что такое шлайка, он вспомнил с трудом. Приспособа дамская, короткая нижняя юбка из плотной материи, с обручем по подолу. Никак не мог понять, зачем божественно изящная Хеледика носит под некоторыми из своих платьев эту штуку, а она объясняла – модно. У Энги под черной дорожной юбкой такая же бандура надета. И Дирвена сейчас убьют за шлайку, вряд ли уцелевшую в драке, а вовсе не потому, что он амулетчик Светлейшей Ложи. Бред какой-то, правда же?

– Для начала скажи, кто тебя послал и что ты хотел со мной сделать?

А вот это уже вопрос по существу… Дирвен молчал. На миг она усилила нажим, и он тихо взвыл от боли.

– Не ори, а то хуже будет.

Одуряющий запах водяных лилий и мускуса. Длинные глаза ведьмы, тщательно обведенные углем, смотрели на пленника насмешливо и с откровенным жестоким удовольствием. Чтобы не глядеть в эти глаза, он отвернул голову – и увидел то, что понравилось ему еще меньше.

В углу комнаты, под столом, валялся темный брусок длиной с палец. Будь у Дирвена не столь острое зрение, он вряд ли бы разглядел «Болотную патоку» в густой тени, которая медленно шевелилась, уплотнялась, еще мгновение – и из тени вылепился чворк. Возможно, тот самый, что некоторое время назад прикинулся ведром в коридоре.

Эти волшебные твари всегда готовы слопать какой-нибудь мелкий предмет, оброненный на пол и закатившийся под шкаф или за диван. Когда Дирвен был маленький, мама говорила: «Клади свои игрушки на место, иначе их чворки съедят!» Но то игрушки, а то амулет… Обычно этот народец остерегается жрать амулеты, однако в том-то и дело, что «Болотная патока», не столь давнее изобретение ученых Светлейшей Ложи, до поры до времени никак не проявляет своих магических свойств. Пузатый человечек с улиточьими рожками принял ее за безобидную вещицу, потерянную людьми.

– Чворк! – в панике выдавил Дирвен.

– Ты боишься чворков? – ухмыльнулась Энга. – Право же, лучше бы ты боялся меня. Они тебе ничего не сломают, а я сломаю, если откажешься удовлетворить мое любопытство.

Что будет, если чворк проглотит «Болотную патоку»? Вероятно, ничего хорошего – ни для чворка, ни для одноразового амулета, который стоит больше, чем золотой слиток такой же величины.

– Будем отвечать на мои вопросы? – поинтересовалась ведьма почти ласково. – Ты хорошенький, жалко тебя калечить…

– Не дождешься, жабья гадина, – прошипел Дирвен, снова вспомнив залитую солнцем площадь, усыпанную окровавленными кусками мяса, костями, внутренностями, клочьями одежды, и нахохлившуюся каменную сову, печально взирающую на это со своего постамента.

– Грубить не советую. – Левую руку снова прошила короткая боль. – Кто тебя подослал?

Ей удалось наглухо перекрыть его связь с амулетами, и он теперь не мог ни от нее защититься, ни остановить чворка, ухватившего пухлой лапкой в младенческих перетяжках брусок «Болотной патоки».

С отчаяния Дирвен снова хотел выругаться, но тут скрипнула дверь, и раздался голос Нальвы Шенко, удивленный и настороженный:

– Это еще что такое?

– Пока ты причиняла людям добро, меня чуть не изнасиловали, – сообщила Энга таким тоном, словно ей презентовали коробку конфет.

– А ну-ка, слезь с него, – нахмурившись, потребовала Нальва.

– Он сунулся ко мне с каким-то пакостным амулетом, а перед тем пытался меня усыпить и почти преуспел, – ведьма перешла на серьезный тон. – Да еще играет в героя. Надо его допросить.