А этот юнец не плох, не плох. Пожалуй, мы его определим вместо Римакова, когда эта старая кукла полностью отыграет своё и её вслед за предшественниками можно будет без сожаления списать. Списание было отработанным методом, чтобы не пугать других. Просто уже не нужный человек внезапно впадал в маразм. Гамеша забавляло, что о таких простых вещах, никто из этих авдов даже не догадавался. Материалистическое образование, наука, исключавшее всё оккультное крепко сидело в головах, помогая племени Гамеша хранить свою тайну.

Гамеш встал и подошел к огромному, на половину стены окну. Его раньше здесь не было, поскольку 33-й этаж, где помещалась штаб-квартира, был объектом абсолютно секретным и о его существовании знал только архитектор проекта, по завершении работ отправленный в лагеря. А окно было подарком соплеменников в Израиле, где у аннунаков хотя и были кое-какие корреспонденты во власти, но как раз там мимикрировать было сложнее всего. Наоборот прошли слухи о том, что какие-то сионисты нащупывают тайну аннунаков. Напуганные аннунаки совсем не любили эту страну, где их могли раскрыть дотошные евреи. Хотя евреи, надо признать, были самой лучшей ширмой на протяжении сотен лет. Но, как только появилось это государство, вред от него сводил на нет многие планы.

Одно время расстроенный этим предшественник Гамеша предполагал даже стереть эту страну в порошок, но сил не хватало. Однако и они пригодились, придумав стекла с мимикрирующей поверхностью - одну из его сторон можно было закамуфлировать хоть под металл, хоть под гранит, которым был обложен небоскреб.

Нажав кнопку, Гамеш включил механизм, отодвинувший тяжелые портьеры. Гамеш с удовлетворением посмотрел на открывшийся из окна вид огромного города. Столицы страны, вот уже 90 лет безраздельно принадлежащей его, Гамеша племени.

Но эта проклятая земля лежала далеко от истинных земель. Да, здесь они имели власть, но теряли силы. В мирах присуствовало равновесие и без дара Наинны - Экура-Ме, это равновесие взамен влияния и власти отбирало ум у их потомства. Их, анунаков, было очень мало, но даже среди этой малости у них всё реже и реже рождались дети, но всё чаще и чаще среди них рождались уроды и дебилы.

Их не бросали, заботилось, даже такие, они были своими. Кого-то делали учёным, кого-то даже чиновником, однако кровь многих была настолько скверной, что доверять тайну им было нельзя. Ни к чему, кроме как пустому болтанию языком, они не были способны. Таких дебилов отправляли в шоу-бизнес или двигали их в журналистику. Одним своим видом и словами, подчинённые только инстинкту крови, они укрепляли Вуаль Беспамятства над авдами.

Мутации становились настолько частыми, что не обошли стороной семью самого Гамеша. Одним из таких дебилов был племянник Гамеша, на которого ни авды ни даже аннунаки, не могли смотреть без содрогания. Мальчик вырос и был хотя и уродлив, имел массу недостатков, но довольно не глуп для выродка. Сейчас он возглавлял радиостанцию, которая славилась полной отмороженностью в поношении русских авдов, и попутно крушил этих кукол у власти. Дурачёк, он не понимал, почему его не трогают.

Чуткий, словно у земноводного, слух Гамеша уловил пока еще далекие шаги своего сына - Балсара, которого по паспорту звали Борис. Он был относительно молод и подтянут, отлично смотрясь и в седле арабских жеребцов, и за рулем нового «Порше», подаренного ему королём Сирии. Другую машину Балсару не позволял его внешний статус. В Российской Федерации он изображал лидера одной из мелких демократических партий, которой даже не суждено было когда-либо появиться в парламенте. Её роль была другая.

Гамеш, равно как и его отец, никогда не занимал особо высоких постов в КПСС. Посты были уделом слуг из авдов. Вместе с тем, Гамеш, как и каждый молодой анунак был проведен по всей номенклатурной карьерной лестнице подобно тому, как сын и преемник директора корпорации начинает там работу каким-нибудь мелким служащим. Тем самым, работая сначала в одном из московских райкомов ВЛКСМ, а далее в учреждениях КПСС областного и союзного уровня, Гамеш изнутри познавал выстроенную систему управления огромной страной, попутно присматривая себе кадры.

Ничто не было вечно в этом мире, и старые, проверенные слуги отцов один за другим уходили. А молодых было мало, поскольку людей, готовых к этой роли было мало, ведь слуга должен был быть и умным, и одновременно не сильно рассуждающим о сути отдаваемых ему приказов. Он не просто не должен был задавать лишних вопросов - такие вопросы вообще не должны были приходить ему в голову. Кроме всего прочего, слуга должен был иметь тот или иной порок, сильно неодобряемый в обществе.

Прошли, к сожалению, те времена, когда неверного исполнителя можно было просто тихо придушить в его же постели. В 20-м веке их летоисчисления система была совершенно иная, а уж в 21-м - и тем более. Несколько иной была и система управления, ведь от многих, десятилетиями обтачиваемых наработок, пришлось отказаться. Потому и приходилось Балсару многие часы проводить в обществе «соратников» по кукольной партии, дыша непередаваемой вонью от их тел и из их глоток. Подчас молодой аннунак, преемник, скорее всего, Гамеша, вынужден был даже изображать просителя у разного рода «олигархов» - подставных кукол, с которыми общались только через помошников Наблюдателей, но вместе с тем - кукол очень удобных.