Он не уставал удивляться тому, как легко можно заставить людей верить.

Это была блестящая вечеринка. Но была одна неприятная вещь, и эта вещь терзала его с утра до ночи.

Где находилось стеклянное кольцо?

Женщина — Сестра — к этому времени была, конечно же, мертва. Ее судьба не волновала его в любом случае. Где была стеклянная вещь и у кого она? Много раз он чувствовал, что находится далеко от нее, но следующий перекресток верно приведет его к ней, однако инстинкты часто подводили его, и он выбирал не то направление. Он заострял внимание на каждом, кого встречал, но той женщины среди них не было, как не было и стеклянного кольца. Время от времени его продвижение замедлялось в каком-то месте, потому что возникало много возможностей в поселениях, и потому что даже если стеклянного кольца там не было, ему начинало казаться, что это не имеет такого большого значения. Это ведь ничего не меняло. Эта вечеринка оставалась его вечеринкой, и ничего не менялось. Угроза, которую он чувствовал от кольца, вернувшись в свой дом в Нью-Джерси, все еще оставалась с ним, но что бы это стеклянное кольцо из себя ни представляло, оно без сомнения не создавало разницы в его существовании или в вещах, окружавших его.

— Нет проблем, — думал он. — Но где же оно? У кого она было? И когда оно появится?

Он часто вспоминал день, когда свернул с М-80 на своем французском велосипеде и покатил на юг. Иногда он удивлялся, что бы могло произойти, если бы он вернулся по М¤80 на восток? Нашел бы он женщину и стеклянное кольцо? Почему часовые той станции Красного Креста не видели ее тогда, если, конечно, она была все еще жива? Но он не мог видеть всего или знать всего; он мог, видел и знал только то, что говорили ему его переменчивые глаза или то, что он выбирал из человеческой памяти или то, что его исследователи приносили из темноты. Как раз сейчас они возвращались к нему. Он чувствовал, что много их собралось вместе со всех пределов, и сейчас они приближались с неподветренной стороны. Он постарался переместиться по направлению к двери, и велосипедные колеса под ним скрипнули.

Первый тронул его щеку и присосался к сырому мясу. Появился второй с мушиным жужжанием через щель в стене, затем сел ему на лоб и тотчас же присосался к мясистой поверхности. Затем присоединились еще двое, и тоже присосались к мясу.

Он видел темные леса, заледеневшие лужи, какое-то маленькое животное лежало мертвым в кустах. Ворон пронесся, что-то сломав, и потом закружился прочь.

Еще больше мух присосалось к его лицу. Образы всплывали перед ним: женщина чистила щеткой одежду в залитой светом комнате, двое мужчин сражались в аллее на ножах, двухголовый кабан нюхал кухонную помойку, а его четыре глаза влажно блестели.

Мухи ползали по его лицу, насасываясь крови из сырого мяса одна за другой.

Он видел темные дома, слышал, как кто-то очень плохо играл на гармони и кто-то еще хлопал в такт; лица вокруг костра, разговор о том, какие бейсбольные игры были любимы летними ночами; голые мужчины и женщина сплетались на матрасе; руки в работе, чистили винтовку; вспышки света и голос, говорящий: «Найди меня, игрушечка-прелесть, не…»

Стоп.

Образ света и голоса застыл у него перед глазами, как сооружение.

Он вздрогнул.

Мухи все еще сидели на его лице, но он сосредоточил свое внимание на образе света. Это было только красной вспышкой, и он не мог сказать многого об этом.

Его руки сжались в кулаки, длинные и грязные ногти оставили следы полумесяца на коже, но не продавили до крови.

Вперед, подумал он, и фильм памяти начал размываться.

— …Я? — сказал голос — мужской голос. А потом проникновенный шепот: — Драгоценности!

Стоп.

Он посмотрел сверху вниз, и туда, где была рука мужчины.

Вперед.

Круг из стекла, раскаленный добела, с темно-красным и коричневым. Комната с опилками на полу. Стаканы. Карты на столе.

Он знал это место. Он был там раньше и он послал своих наблюдателей туда, потому что это было место, где останавливались путники. «Ведро Крови» находилась примерно в миле отсюда, как раз за следующей горой.

Его внутренний глаз увидел это глазами мухи. Вспышка от выстрела, горячая волна, тело, блюющее кровью и спотыкавшееся о столы.

Взрыв от ружья, горячая шоковая волна, блюющее кровью и спотыкающееся о стол тело.

Женский голос сказал:

— Что? Этого хочешь? — А потом приказ: — Пушки на стол.

Я нашел тебя, подумал он.

Он поймал смутный вид ее лица. Стала красавицей, не так ли? Это была она? Да, да! Это должна была быть она! Стеклянное кольцо опустилось в кожаный футляр. Это должна быть она! Действие продолжалось. Другое лицо: мужчина с ясными голубыми глазами и седой бородой. — Прокаженный! Прокаженный! — кричал кто-то. Седоволосый мужчина там был, и он знал, что лицо, принадлежащее тому самому человеку, которого все звали Скамбэг. Еще голоса.

— Будьте моими гостями… Дервин — охотник…

Когда-то имел и другую ногу, да… Ради Бога, не ходите на запад, говорят, там проклятое сатанинское место.

Он улыбался.

— …Мы направляемся на юг…

В той стороне находится Мериз Рест…

Но для этого нужен бензин, не так ли?

Голоса смолкли, свет изменился и появились темные леса и дома за ними. Он продолжал играть движением памяти. Это было оно, конечно.

— …Мы направляемся на юг… — …В той стороне находится Мериз Рест…